Хроники Эллизора. Трилогия
Шрифт:
Иногда он задумывался, а почему вообще Варлаам сам не ушёл в сон последним, почему поручил именно Якову дейстоввать в финале, чем тот и воспользовался, неужели, опять же, Варлаам не допускал со стороны своего ученика такой возможности, прямого солушания? Или в этом тоже была какая-то своя хитрость? Ни тогда, ни теперь это до конца было невозможно понять, если только сам Варлаам, восстав, наконец, от сна сам не разъяснит, что к чему.
Такие вот мысли и чувства мучали Великого посвященного во сне и ещё довольно долгое время после пробуждения.
Словно предчувствуя, что нечто может пойти не так, как следует,
Именно поэтому Яков взял с собой только Геронтиума и на всякий случай двух стражей. Ну, ещё пришлось взять доктора, разумеется. Из более или менее сведущих и надёжных, хотя Яков предпочёл бы обойтись без медицинского персонала вообще, больше полагаясь на заветное снадобье, запасы которого удалось-таки возобновить, благодаря найденном подземному питомнику с ядозубами. Одно было не очень хорошо: снадобье пока не удалось облечь в скорлупу из сахарной пудры, лишь слегка подсластить, поэтому оно находилось в шкатулке у Великого посвящённого в первозданном качестве - то есть, в виде помёта ядозуба. Яков опасался, что такого рода вид и вкус снадобья могут не вызвать энтузиазма у Варлаама, а объяснить, порой, многие самые элементарные вещи человеку, только очнувшемуся от многолетнего летаргического сна, бывает не так просто.
Так оно со снадобьем и вышло! Поначалу всё шло нормально: закончили мигать огоньки-лампочки, завершился на дисплее таймера обратный отсчёт, включившийся ровно сутки назад и прямо свидетельствующий о необратимых процессах прекращения сна внутри капсулы, появилась на дисплее заветная же надпись "Everything is ready", с легким шипением автоматически отъехала верхняя крышка капсулы, после чего она медленно опустилась вниз и все с некоторой осторожностью заглянули внутрь.
Варлааму помог подняться доктор и один из стражей. Великий жрец выглядел не очень. Бледность его лица напоминала мрамор из лучшего карьера на юге Эллизора, движения были скованными, голова тряслась. Он обвёл собравшихся крайне испуганным взглядом, попытался что-то сказать или спросить, но, похоже, речь не давалась ему.
Вперёд выступил Яков. В руках у него была та самая шкатулка со снадобьем. Сдерживая волнение, как будто сам только что очнулся от столетнего сна, он произнёс:
– С прибытием!
– и протянул великому магу шкатулку с откинутой крышкой. Содержимое было до верху наполнено живительным помётом ядозуба.
– Что это?
– наконец, с явным трудом произнёс Варлаам.
Похоже, что он не узнал Якова. Да и не мудрено. Последний раз они виделись, когда Якову было не более двадцати лет, хотя его внешность и тогда была обезображена, но сейчас он был уже и вовсе стариком.
– Это великое снадобье!
– произнёс Яков.
– Его нужно принять, чтобы набраться сил после долго сна! Обязательно!
– А-а... сколько... сколько прошло времени?
– Великий жрец поднял мутный взор на Якова и тот невольно содрогнулся: настолько это был мёртвый взгляд.
– Точно не известно...
– ответил он.
– Наверное, больше ста лет. После моего пробуждения прошло почти полвека. А сколько до этого
– Сто лет?
– Варлаам погрузился в глубокую задумчивость.
– Сто лет...
– наконец, с видимым трудом произнёс он.
– Это много... Пожалуй, это лишнего... будет...
Яков в свою очередь был удивлён: как видно, не ожидал, что пробуждение его учителя будет происходить в такой вот немощи, что Варлаам первым делом выскажет недоумение или удивление, ведь Якову всегда казалось, будто у Варлаама, что называется, всё схвачено и не может быть никаких проколов.
И - словно мальчишка, не выучивший урок - он принялся оправдываться:
– Мы ничего не могли поделать! Капсула пробуждения работает автоматически! Никто не может здесь извне прервать сон и запустить пробуждение ранее автоматического цикла!
Великий маг посмотрел на своего бывшего ученика, а ныне вполне себе коллегу мутным взором.
– Да... это я помню...
– прохрипел он.
– Тут ничьей вины нет. Так легла карта, так сошлись звёзды!
– Он осмотрелся по сторонам и заметил ещё одну капсулу: - Но... а там... кто ещё?
– Там?
– несколько растерялся Яков.
– Там... одна девушка... Белла из Эллизора...
Варлаам задумался, пытаясь вспомнить прошлое и кто такая вообще эта Белла.
– Зачем?
– с явным трудом выдавил он.
– Что зачем?
– Зачем она там?
– Я...
– окончательно смутился Яков.
– Потому что я ... Она была нужна мне!
И словно далёкое прошлое встало отдельными картинами перед его глазами: как он неожиданно для себя, будучи послом Болфусом в Эллизоре, полюбил Беллу, как дал ей сонное зелье, но что-то намудрил с противоядием, как бежал из эллизорского обоза, похитив Беллу, как встретился с Варлаамом в указанном им ранее месте на Севере, в Ловероке, как волновался, что будет с Беллой, но смог-таки уже после Варлаама и Геронтия уложить её в ещё одну лишнюю капсулу, как после своего личного пробуждения и строительства Гранд-Эллизора осуществил торжественный перенос оставшихся капсул сюда, в новый Дворец Пробуждения... Сколько на это потребовалось сил, нерв и надежд... В том силе и на то, что Белла скоро проснётся! Но она так до сих пор и не проснулась в то время, как течение земной жизни самого Якова, фактически, почти отмерило свой срок. Нет, это всё просто уму непостижимо! В этом скрывалась какая-то великая мука или, проще говоря, усмешка судьбы! Хотя бы в том, что очень многого из былых чаяний Якова вроде как осуществилось: достиг он и великой силы и больших знаний, да, попытался даже заменить Беллу, нашёл ведь среди молодых эллизорок девушку похожей внешности (это было не трудно!) и велел ей именоваться Беллой, но всё равно она не была ею, увы... Поэтому Яков уже давно с горечью ощущал, что многое в жизни можно сымитировать, смоделировать, симулировать, изобразить, но только самой жизнью это не будет, а будет одной только лишь именно что имитацией.
– А где "Золотой шар"?
– взгляд Варлаама стал более осмысленным. Он покрутил головой, пытаясь понять в каком именно помещении они находятся.
– "Золотой шар"?
– удивился Яков.
– Какой шар? Мы перенесли ваши капсулы из Ловерока, но никакого шара я там не видел!
Наверное, если бы у Варлаама были бы силы, он дал бы волю презрительному хохоту. Впрочем, что-то душило его изнутри, возможно это и впрямь был смех, пришедшийся совершенно некстати и, фактически, убийственный для крайне ослабленного вынужденной летаргией организма.