Хроники гномки, или путь целителя
Шрифт:
Архиепископ слегка поморщился – обладатель безупречного музыкального слуха, он не выносил малейшей фальши в нотах едва ли не больше, чем жужжания мух.
Он обвел взглядом посвящаемых – как обычно, большинство составляли незамужние девушки, преимущественно, из деревень близ Североземского Аббатства и Гольденшира, несколько дородных дворфиек (эти, как правило, из многодетных семей), и пара дренеек, не иначе, как духовные чада брата Оккама.
Взгляд его чуть задержался на последней претендентке – крохотной на фоне дренеек и дворфиек гномке, с коротко стрижеными
Эта-то что тут забыла? У них там в Гномбурге своих жреческих школ, что ли нет? Да и какие из гномов целители – природная страсть к достижениям цивилизации, с одной стороны, делала их слабо приспособленными к аскезе, необходимой для достижения результата на пути Послушания, а любопытство и неуемная деятельность зачастую приводила к опасным экспериментам, несовместимыми с путями Света, что, в целом, делало гномов более склонными к изучению школ магии – вот там им было раздолье.
Глазастая малявка, тем временем, ничуть не смущаясь, беззастенчиво изучала его в ответ, держа голову прямо, в отличие от остальных посвящаемых.
В это время к ней подошел экзарх, чтобы принять присягу и вручить одеяния Адепта.
Его широкая спина загородила гномку и внимание архиепископа снова переключилось на проклятую муху.
Наконец, звон колокола возвестил об окончании службы. Экзарх Оккам прочитал краткое напутствие и выдал всем очередные поручения. Новоиспеченные служители Света по одиночке и группами покидали собор. Служки собирали столы и уносили в ризницы одеяния, книги и утварь.
Оккам уже собирался тоже уходить, когда кто-то потянул его за полу туники.
Обернувшись, он увидел молодую гномку, только что принявшую из его рук посвящение.
Кажется, её звали Лёка…или Лика…
– Чего тебе, дитя моё? – ласково осведомился он.
– Отец Оккам,- начала та, тряхнув чёлкой, - мне нужно, чтобы вы дали мне настоящее послушание!
– Разве я не дал тебе поручение к брату нашему Дугхану, несущему бремя служения в хранимом Светом Гольденшире?
– Да, давали! Но такие послушания я выполнять не хочу!
Экзарх вскинул брови. –Смысл послушания заключается в исполнении его со всяким прилежанием и терпением, дабы исправились пути наши и осияны были Светом…
– Чепуха! – перебила его гномка, снова тряхнув волосами, и сверкая глазами.
Ошеломленный отец Оккам на секунду потерял дар речи.
– Например, - продолжала та, воспользовавшись его секундной паузой, -Какой смысл мне, как будущему целителю, лазить по заброшенным шахтам и отбирать какие-то дурацкие свечи у этих несчастных кобольдов?!
– Кобольды…
– Или, например, охотиться на мурлоков?! Между прочим, они занесены в энциклопедию, как стремительно сокращающийся вид, а ваши крестьяне платят серебром за их плавники!
– Дитя моё…
– Я уже не говорю про то, что большая часть поручений этих крестьян заключается в пересказе сплетен и дурацких передачах, которые им самим просто лень делать! Они даже ленятся отойти на десяток метров от своей избы и собрать те же яблоки, или
– Да послушай жэ, нэразумный дытя! – потерял терпение экзарх, - Мы все через это проходили! Ведь для того, чтобы стать истинным служителем Света, способным нести исцеление и поддержку, надобна хорошая школа – вы должны быть готовы ко всему! И уметь найти общий язык с крестьянами, и знать повадки кобольдов и мурлоков, и нести ответственность за содеянное, и делать правильный выбор, когда того требует совесть…
Лика вздохнула. –Но неужели нельзя как-то совмещать получение этого опыта с реальной практикой по специальности?
Оккам какое-то время смотрел на неё молча, наконец, тоже вздохнул.
– Каждый из нас идёт своим путём… Очевидно, твой – полон терниев, но это – твой выбор… Что же, я полагаю, в моих силах дать тебе то, о чем ты просишь. Следуй за мной!
Они спустились вниз по широкой винтовой лестнице, ведущей в катакомбы, лежащие под собором. Экзарх извлек из кармана связку ключей на кольце и отворил одну из дверей. В небольшой комнатке находился стол, стул и несколько стеллажей с фолиантами, свитками пергамента и письменными приборами.
Оккам сел за стол, выбрал из груды бумаг на столе чистый лист, и, обмакнув перо в чернильницу, набросал на нем несколько строк. После чего запечатал письмо сургучом, приложив к нему свой перстень.
– Вот твое новое поручение! – сказал он, - Отнесешь его брату Склифу…
Выйдя на улицу, Лика полной грудью вдохнула свежий воздух, пропитанный солнечным теплом и запахом листвы. После духоты собора и затхлого воздуха катакомб, ласковый ветерок, зелень листвы и синева неба над головой казались высшим наслаждением.
Так, что там отмечено на карте? Бараки Исцеления, хмм, это, получается, совсем рядом…
И, действительно, за величественным фасадом собора, на задворках, где располагался небольшой дворик с подсобными помещениями, она обнаружила несколько одноэтажных построек, возведенных друг напротив друга.
Это были одноэтажные каменные здания с плоскими крышами. Перед одним из них стояло несколько машин, которые Лика хорошо знала, и даже частично умела собирать сама – гномские механоциклы, почти раритетные модели. Правда, их состояние оставляло желать много лучшего – часть из них подверглась коррозии, было видно, что надлежащего ухода и регулярного осмотра здесь явно не хватало.
Отдельного внимания заслуживала телега, собранная, по всей видимости, из обломков старых механоциклов, катапульт и боевых колесниц. Выглядела она более ухоженной и новой, чем прочая техника, кроме того, в данный момент из-под неё торчали чьи-то ноги.
Лика осторожно приблизилась. Её настораживал подозрительный шум, издаваемый, по всей видимости, мотором данного средства передвижения, сопровождавшийся также его сотрясанием и дребезжанием. Ноги при ближайшем рассмотрении оказались парой шерстистых лап, обутых в нечто вроде сандалий, владелец которых не подавал признаков жизни.