Хроники Горана. Рассвет
Шрифт:
Озадаченно хмыкнул, при виде четко опечатавшихся на снегу следов здоровенных косолапых босых ног - отметив при этом, что лешак Рудь, явно не маленьких размеров. Да и силищей отличается, - вон каких пней натащил стервец.
Затем обратил внимание на домик Малены. Довольно большой, сложенный из дикого камня, с крышей крытой деревянными плашками на манер черепицы. И неимоверно старый - стены полностью заросли целыми пластами мха, а деревянные части успели почернеть. Однако, никаких следов дряхления, присущего старым постройкам, я так и не приметил. Казалось, домик только
К нему было пристроено несколько сарайчиков, уже не каменных, а срубленных из бревен, но крытых, такой же, отлично сохранившейся деревянной черепицей. Я ради интереса, даже чиркнул засапожником* по деревянной пластинке и нешуточно озадачился, когда сталь ни оставила не ней почти никаких следов.
засапожник - нож, носимый за голенищем сапога.
Один из сарайчиков покосился набок - подложку из камня подмыло и нижний венец выскочил из пазов, но я решил взяться за него потом и отыскав пилу с колуном, принялся за дрова.
Лесины оказались каменной твердости, но груда пиленых чурбаков росла на глазах - бренное тело, в которое меня вселило, отличалось просто эпической силищей, так что, пила даже жалобно повизгивала как нож в масло, вгрызаясь в древесину. А еще, я просто млел от радости - физическая работа доставляла дикое удовлетворение. Мозги просто взрывались эмоциями - эмоциями человека, тело которого давно превратилось в бездвижное, бесчувственное бревно и вдруг наполнилось жизнью и силой.
– Дзиин-н-нь...
– с пронзительным звоном, чурбак лопнул напополам под ударом тяжелого колуна. Я наклонился за поленом и вдруг услышал грохот множества лошадиных копыт.
Вздымая клубы снега, на поляну вынеслись несколько всадников, на невысоких, но могучих лохматых лошаденках, одна из которых была впряжена в сани-волокушу. Коренастый бородатый мужик, в опушенном, круглом рогатом шлеме и длинной дохе, мехом наружу, брякнув доспехом под шубой, соскочил седла, бросился к двери дома и что есть силы, пнул ее ногой.
– Не делай этого Любош!!!
– предупреждающе воскликнул высокий женский голос - один из всадников оказался женщиной. Пять хорошо вооруженных мужиков и одна женщина.
– Закрой рот, Милица!!!
– басом рявкнул мужик и занес ногу для следующего удара, но в то же мгновение, с утробным воем согнулся и рухнул в снег. Несколько секунд его корежило в жутких конвульсиях, а потом Любош неожиданно вскочил на четвереньки и забрехал как настоящий цепной пес.
Я тихонечко подправил рукой свою челюсть, отвалившуюся от удивления. Да, для меня уже было не секретом, что этот мир заполняет магия, но не видя ее воочию, я относился к этому не вполне серьезно, как к ярмарочным фокусам. А тут...
– Что вам надо?
– На пороге показалась Малена. Я даже не сразу узнал ее. Девушка нарядилась в облезлую шубейку мехом наружу, расшитую косточками, веточками, перышками и еще чем-то непонятным. В руках Мала держала кривой сучковатый посох, с навершием в виде человеческого черепа с гипертрофированной челюстью, украшенной впечатляющими
Воины мгновенно сбились в кучу, закрывая волокушу, лязгнули мечи выхватываемые из ножен, но их неожиданно растолкала дородная статная женщина в шубе крытой алым бархатом.
– На месте! Не замай!!!
– властно скомандовала она мужикам, уверенно подошла к Малене и склонилась в земном поклоне.
– Здравствуй Милица, - спокойно поздоровалась с ней Малена.
– Что тебя привело ко мне?
– Беда, Малена...
– Милица со злостью пнула Любоша, кинувшегося обнюхивать полу ее шубы и повторила.
– Беда...
– Ты не ошиблась Милица?
– так же спокойно поинтересовалась Мала.
– Ты ко мне пришла защиты от беды искать? Ко мне? Яге?
– Да, к тебе...
– твердо ответила женщина.
– Любомысла, сына моего, подрал вербер. Далеко везти пришлось, не поспели - Дравин и Венрир уже ничем не могут помочь - сама знаешь почему. Раны-то они закрыли, а вот...
– по лицу женщины пробежало отчаяние, голос прервался, но она все же нашла в себе силы продолжить.
– Только ты...
– Да, только я...
– cогласилась Малена и насмешливо посмотрела на Любоша.
– Так ли надо просить?
После этих слов девушка оторвала от своей шубейки косточку и кинула ее незадачливому спутнику Милицы, немедленно бросившемуся за ней с веселым лаем.
– Прости его, не в себе он был...
– умоляюще попросила женщина.
– Сама знаешь, кроме Любомысла никого у нас нет. Единственный он... Про виру* мы знаем и согласны платить...
– Не мне вы ее заплатите...
– задумчиво сказала Мала и вдруг, ни кому не обращаясь, спросила.
– Что с оборотнем?
– Забил его Любомысл...
– отозвался один из воинов - высокий пожилой бородач.
– Посадил-таки на рогатину. А мы все по правилам сделали, спалили, значит, останки. Бортником* из Медвежьей Пади оказался. В бегах был, тамошние уже его искали...
бортник - пасечник, пчеловод.
вира - в данном случае обязательная цена, расплата.
– Несите его за мной...
– Мала круто развернулась и, не оглядываясь, пошла куда-то за дом.
Мужики мгновенно стянули с волокуши чье-то неподвижное тело укутанное в шкуры и стянутое ремнями и понесли вслед за Маленой.
Я недолго поразмышлял над происходящим и принялся опять за дрова. В глубине сознания еще билось изумление и даже некоторый страх, но они быстро гасли, сменяясь ледяным спокойствием и желанием принять это мир таким, какой он есть. Я и в своей прежней своей ипостаси, не отличался повышенной впечатлительностью, а сейчас и подавно. Как будто ограничитель на эмоции поставили - даже изъясняться стал, как нелюдимый бирюк. Почему так? Не знаю, но абсолютно не хочу знать...
– Что дружок, несладко?
– поинтересовался я у Любоша, так и носившегося вокруг на четвереньках.
– Налажал ты конечно изрядно, но ничего. Она тебя простит. Должна простить.