Хроники Горана. Рассвет
Шрифт:
– Чего ждал?
– Пока в возраст войдет.
– А если?
– Нет!
– отрезала гнома и бережно завернула девочку в одеяло, а потом в меховой полог.
– Говорю, нет. Поверь, я больше лекарка, чем чародейка, так что знаю. А спит, потому что опоил ее упырь декоктами, для преуменьшения травм нервических.
– Что теперь?
– я смотрел на чумазую симпатичную мордашку девчонки и даже не представлял, что с ней делать. Нет, это дело благое, спору нет. Но куда мы ее потащим? Вот же напасть так напасть. Еще ребенка мне для полного счастья не хватало.
– Не знаю...
– прошептала гнома
– Может он ее украл где-то в близлежащем селе? Отдадим назад. Хотя нет... они ее по темноте своей дремучей сразу спалят во избежание обращения. Ты знаешь Гор...
– Что?
– я поддел засапожником замочек шкатулки, открыл ее и ошеломленно уставился на разноцветные камни.
– Я ее себе оставлю!
– неожиданно выкрикнула Франка.
– Очень правильно. Потащим ее с собой в Топи. Ты просто отлично придумала.
– Ты ничего не понимаешь...
– всхлипнула гнома.
– Я... я... просто...
– Что ты?
– мое внимание привлек большой сундук, покрытый медвежьей шкурой.
– Так, а здесь что?
– Не могу иметь детей...
– Понятно...
– я отвел взгляд от чеканной позолоченной посуды и неожиданно понял смысл сказанного Франкой.
– Что? А муж знает?
– Знает, - потупилась гнома.
– Но ему все равно. Он меня и без детей любит. И у него Петка есть... то есть была...
– А вам, хафлингам, можно человеческих детей брать себе?
– Можно, можно, - убежденно зачастила Франка.
– Должен Совет Древа признать и все. Иногда разрешают. Я добьюсь этого. Обязательно. А если нет... тогда... тогда...
– Хорошо. Но ты понимаешь, если ты сейчас возьмешь эту девочку, то на этом твое путешествие закончится. Дальше я пойду сам.
– Да...
– потупилась гнома.
– Но... но я знаю. Верю... ты найдешь Пету. Знаю и все... Так что... Прости...
– Ты знаешь для чего тебя забрал Синод?
– я походил по комнате и сел в кресло с подлокотниками в виде львиных лап.
– Это важно, надо думать, где вас оставить.
– Я же тебе говорила, - гнома осторожно погладила девочку.
– Эта сучка ничего мне не сообщила. Только сказала, что вреда не причинят, и так будет лучше. И скоро отпустят.
– Тогда останетесь в ближайшем селе. Пусть белоризцы даже и возьмут вас. Выхода другого нет. Так, отсюда ничего не берем. Я вход привалю на всякий случай. Если что, добро на обратном пути заберем. Да не смотри ты так... кроме девочки, ничего не возьмем. Пошли наверх, времени в обрез...
Через час мы уже выбрались на тропинку, ведущую на большак. Я впереди, а за мной Явдоха тащила санки с гномой с девочкой. Я шел и ломал себе голову над женской сущностью, все больше убеждаясь, что до конца ее понять невозможно. К примеру, Франка: сначала я ее определил для себя как исключительно вредную особь, избалованную стерву, потом мнение немного изменилось, к вредности, избалованности и стервозности, добавилась малая толика человечности и храбрости. А вот теперь... даже не знаю что сказать. Взять себе безродного, с непонятно какой наследственностью, ребенка? Причем даже чужого народа? Нет, ты смотри, она ее уже любит, с рук не спускает, тетешкает как родную. Извечный материнский инстинкт? Может быть, но кажется это не все. Что-то в этом еще есть. Только точно не знаю что именно.
–
– Нет, пусть спит...
– гнома крепко прижала девочку к себе, как будто подозревая, что я ее отниму.
– Могу ее разбудить, но лучше пусть сама отойдет. И не рычи так. Тише, напугаешь, медведь. Ты башку упырью прихватил? Нет? Я из зубов его для девочки эликсир укрепляющий сделаю. Чтобы здоровенькая росла.
– Прихватил, - я взял за повод Явдоху и помог ей вырвать санки из сугроба.
– Как назовешь-то?
Франка мечтательно улыбнулась.
– Милкой. Милицей! Самая раскрасавица вырастет у меня. Такая прямо...
– Вредная как ты?
– И вовсе я не вредная...
– возмутилась гнома.
– Сам ты такой. Вон смотри, на большак вышли. Сколько там до Овчариц? Милу надо обиходить. Помыть, переодеть и по... ой... а там кто-то свернул прямо к нам...
Я уже и сам увидел несколько саней до отказа заполненных разномастно вооруженными мужиками. Не служивыми, а именно мужиками. Не перепутаешь. Толстые, стеганные тягилеи*, кое у кого кольчужки нашитые прямо на тулупы, вилы, цепы и дубины с совнями* сработанными из кос. Интересно, на кого они собрались? Снаряд точно не охотничий.
тягилей (тегиляй) - простеганный в несколько слоев материи, конского волоса или ваты, длинный и толстый безрукавный кафтан с высоким стоячим воротником, использующийся в виде бюджетного вида доспеха незнатными воинами и ополченцами. При всей своей простоте, надежно защищал от стрел. Мог быть усилен металлическими заклепками и бляшками.
совня - оружие в виде насаженного на длинное древко однолезвийного изогнутого клинка. Ближайший аналог - глефа.
– Твою же...
– я неожиданно рассмотрел среди крестьян крепкого широкого мужичка в белом балахоне со знаком Синода накинутом прямо поверх полушубка. Белоризец тоже оказался вооруженным, держал на коленях толстую и длинную дубину окованную железом.
– Я попробую им глаза отвести, - всполошилась гнома пряча сверток с девочкой под шкуры.
– А если что, ударю. Не отдам дитенка хамам!
Явдоха воинственно фыркнула и ударила передними копытами соглашаясь со своей хозяйкой. Вот же... И на кой мне спрашивается, это бабское воинство?..
– Угомонитесь. Они не за нами идут!..
– прикрикнул я на них, но сам на всякий случай поправил ножны с мечом и клевец.
– Не моги, говорю тебе. Идем, как шли, нам нечего бояться.
На обозе тем временем нас тоже углядели. Два кудлатых здоровенных пса ломая подлесок рванули вперед и басовито забрехали, пока не решаясь приблизится ближе.
– Кто такие и кудыть вас несет?
– грозно поинтересовался здоровенный усач в обшитом бляхами тулупе. Его товарищи повыскакивали из саней и целясь своим дрекольем обступили нас полукругом. Еще пара потащила большой рыбацкий невод. Нас ловить что ли? Ну ни хрена себе...
– А ты кто есть морда усатая?
– я медленно вытащил меч и шагнул вперед.
– А ну опустите деревины, а то плашмя затусую в дупла ваши смердящие. Живо сказал!
– Ты погодь, вашество...
– усач резко помягчел тоном и махнул своим.
– Осади, осади Дичок, я сказал. Значитца, староста я. Осип Нехлюй. С Овчариц. А назваться придется, ибо не посмотрим...