Хроники Хамару: жажда свободы
Шрифт:
Перед показательной битвой, в раздевалке между Като и Артедом произошел неприятной разговор, в ходе которого низкий крепыш устроил нагоняй на Чешуа, из-за того, что он подставил его с подарком. Каткема не дал себя в обиду, держался уверенно, взгляда не отводил, но и смотрел не прямо в глаза, а между них, так было проще. На повышенный обвинительный тон Чешуа отвечал спокойно и даже добросердечно, он объяснил, что вчера на митинге была невыносимая давка и что подарок было невозможно сохранить целым. Артед не поверил, все фото и видео избиения митингующих в интернете были изъяты в считанные минуты хакерами “CБТ”. Город по большей части думал, что митинг прошел мирно. Низкорослый
Сейчас воодушевленно подскакивал Арти уже со Зверем, затем подтянулся Рифэль и ещё пару ребят, образовав кучу-малу, как яростные болельщики на стадионах. Обнимались за шеи и кругами скакали, смех и улыбки не пропадали с лиц. Невероятная суматоха и неразбериха царила в раздевалке, все друг друга без конца толкали, создавая вид волны. Крик и дикий ржач резонансом от множественных углов звенел в ушах.
Но вдруг в раздевалку вошёл удовлетворенный, с мирным, в первый раз, выражением лица старший надсмотрщик. Все тут же притихли и успокоились. Като стоял и не изменял презрительного, недовольного взора, медленно складывая вещи в портфель.
– Сегодня вы показали хороший уровень подготовки. Ребята, спасибо вам за это. Смотря на вас, я понял, что наши тренировки не прошли даром и принесли свои плоды. Вы не опозорили меня перед самим фельдштрихом! – После нескольких терпких шмыганий громко заявил Януш, подло облизывая уголки губ и издевательски ухмыляясь.
На лицах полураздетых уже чистых и еще грязных курсантов стояла гордость и малое смущение, потому что старший надсмотрщик посещал уборную крайне редко. Хоть курсантов было сейчас как всегда очень много, они не ощущали той повседневной давки в узкой душной раздевалке, в которой два ряда двухэтажных шкафчиков бесконечно набивали курсантам шишки дверцами, отчего мягкий металл много где промялся. Тусклый свет продолжал мрачно моргать, но энергетика, царившая в раздевалке, сразу уничтожила всю прежнюю угрюмость.
– Вот бы батя сейчас был здесь. – Прошептал Гарам Власу, они были друзьями еще до академии.
– Гордился бы? – Спросил заинтересованно Влас, отрывисто чахнув.
– Чего? – Не расслышал кудрявый с легкой нервозностью.
– Гордился бы тобой отец? – Повторил свой вопрос Влас, краснея и собираясь чихнуть вновь.
– Несомненно, он всю жизнь хотел вырастить из меня военного. – Гордо заявил Гарам, приподняв подбородок.
Они шептались, но взгляда от Януша, который нахваливал курсантов и себя за проделанную работу, не отрывали.
– Неисполненные мечты? – Предугадал блондин под “воодушевляющий” треп надсмотрщика.
Мюрг, будучи почти на две головы ниже Януша, сейчас казался еще меньше. Он стоял в полуприседе, держась за живот и тяжело дыша, бедолаге в этой духовке стало слишком тяжело дышать, и чтобы его не вырвало перед всем потоком, было принято мудрое решение удалиться.
– Ага, по росту не проходил, и еще сердечник он у меня. – С досадой ответил кучерявый, опустив взгляд.
– Наверное, офисный рабочий сейчас? – Искренне интересовался Влас, так как привык полностью интересоваться людьми
– Нет, он не из робкого десятка, батек отработал сорок лет сварщиком на Труба-производстве. – С улыбкой продолжал Гарам, его голубые глаза загорелись ностальгической любовью.
– Из тех, кто привык полагаться на мускулы?
– Из тех, кто привык сталкиваться с трудностями лицом к лицу. –Беспрецедентно ответил Гарам, скрестив руки. Он по виду был воодушевлен словами надсмотрщика.
Влас одобрительно закивал, косясь на Каткему, который за целой толпищей народу продолжал очень аккуратно сворачивать вещи и заталкивать их в портфель. Он был единственным, кто не смотрел и, казалось, не слушал треп седовласого лысеющего преподавателя.
Но тут Януш с сухими равнодушными глазами, но едва дрожащими потрескавшимися губами продолжил:
– Я бы хотел поблагодарить вас за старательность, стойкость, усердие и доблесть. Хочу с гордостью заявить, что именно таких воинов ищет Толлосус, и что вы теперь будете проходить практику на улицах нашего родного и любимого города. – Продолжал в таком же то ли искреннем, то ли лукавом довольном тоне Януш, скрытно засунув руки в карманы. Хорошее настроение намеревалось оставаться только у него.
– Ураа!!! – Заорали хором все, от тройки засранцев до компании Власа.
– А в каком районе, господин Януш? – Полный энтузиазма и смелости спросил смышленый Рифэль.
– “Нокохама”, – угрюмо проговорил седовласый, пока пристально смотрел на мигающие лампы, морща складчатый старый лоб. – И если еще раз обратишься ко мне не по должности, то в порт отправлю с отбросами жить, ты меня понял?!
– Так точно! – От испуга резко воскликнул Рифэль, прижав руки вдоль тела.
– На этом у меня все, копите силы на завтра, – быстро проговорил Януш, желая скорее уйти от паникующих курсантов, – и почему до сих пор не сказали на вахте, что здесь света, хоть глаз выколи? Слепыми вы итак стать всегда успеете.
Януш захохотал карикатурным злодейским смехом и пошел прочь, оставляя юные, наивные головы с самими собой. Несмотря на сто человек, жалобно смотрящих на него, он не испытывал стыда и угрызений совести. Улыбки тут же пропали с лиц парней. “Как? Сразу в Нокохаму? Так там же теперь опасно!” – шептались с ужасом ребята, потрясенные услышанным. Все переглядывались в надежде, что их кто-то успокоит, хотелось сбежать, да некуда. У многих в мыслях начали прорисовываться возможные события на патрулях: как их заманивают те бандиты из-за стены в тупик, затем жестоко расправляются или же убивают в прямом столкновении. В этих сценариях никто не ощущал своей хорошей сноровки, которую они нарабатывали всё учебное время. В воображаемых битвах свои удары были ватными, медленными, неуклюжими, слабыми, в целом, чувствовалась беспомощность, чего нельзя сказать о коварном устрашающим враге, действующим четко и решительно.
– Урод старый! – С чистой ненавистью воскликнул Келлепо, ударив по шкафчику – на мясо решили отправить, суки…
Южанин, скрипя зубами и чуть ли не плача сел рядом с потерянным Лансом, который был не в силах произнести даже слово, из их голов сразу исчезла планируемая месть над Като. Ми-фенга около них не было, так как он единственный, кто угодил из-за травм в госпиталь.
– Мой же отец совершенно равнодушен к моей службе, – начал говорить гордо Влас, озлобленный на слова Януша, – он из тех, кто презирает систему, готовящую из нас подчиненных. Папа всегда давал мне возможность, самому выбирать свою судьбу, потому что понимал, что дети не обязаны следовать по пути родителей.