Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...
Шрифт:
Что ж, похвально, Куна неприятный тип, хотя Юмию тоже в список тех, кого не побоишься встретить тёмной ночью в переулке, не запишешь.
Группа из Лиги не стала долго задерживаться. Получив от Орочи ещё какой-то маленький мешочек, они удалились так же, как и появились – тихо и незаметно, напоследок сообщив, что обнаруженные «нарушающей субординацию кицунэ» людские трупы они уже убрали.
Шукаку поморщился.
– Личные счёты? – глянула на него Юмия.
– Нет. То есть, да. То есть, почти, – парень еле оторвал взгляд от
Тануки вспомнил тот день в подробностях и подавил желание втянуть голову в плечи. Тогда он ещё не знал ни вездесущую Шио, которая могла бы его прикрыть, ни молодого главу клана Ёко и ту гадкую кашу пришлось расхлёбывать самому.
Ох, и влетело ему тогда...
Казалось бы, дело давнее, а осадок остался, да и Куна при сведённых к минимуму встречах старался зацепить и таки цеплял, цеплял, цеплял...
Бррр...
Бесит.
Одно плечо оттягивал шальной кунай, вытащить который времени не было, а потому кровь текла вниз и назад от скорости передвижения, а другое – пока ещё живой балласт. Погоня вроде оторвалась, но это только вроде, а Исобу уже выдохся.
Ягура захрипел от ран и забился. Благо, Мизукаге – хотя, скорее всего, бывший Мизукаге – лёгонький, как миниатюрная девушка или ребёнок, и не скажешь, что ему уже тридцатый год пошёл.
Что дотянет до тридцать первого и вырастет – не факт.
Ох, как не факт...
Чёрт.
Чёрт, чёрт, чёрт!
Как же он запутался!..
Исобу перестал понимать логику своих поступков около суток назад. Вот он колотит свою тюрьму изнутри, пользуясь тем, что носитель ослаблен разборками внутри взбунтовавшегося селения, вот вдруг! – пошла трещина в печати, одна, вторая... Треххвостый бил хвостами, кричал, сводя Ягуру с ума, цеплялся за надежду на глоток чистого живого воздуха и рвался изо всех сил наружу, прочь, прочь!!!
Раз – свет слепит глаза.
Раз – он теряет сознание.
Раз – приходит в себя и видит истекающего кровью Мизукаге. Мужчина хватался за разодранный живот и часто дышал ртом, смотря помутневшим взглядом в небо. И вспомнив, сколько лет провели, невольно деля тело на двоих, сколько битв прошёл Ягура с его помощью... Исобу наскоро перевязал его, взвалил на себя и побежал.
Парень не думал.
За ним сразу же устремились шиноби, что надеялись забрать Четвёртого Каге Кири, Треххвостого демона, а заодно узнать – что это за странный тип его уволок.
Ветка хлестнула по глазам, и выдохшийся Исобу не успел увернуться. Ослеплённый, он споткнулся и рухнул с дерева на землю. Уткнувшись лбом во влажный дёрн, парень попытался выровнять дыхание, охладить мгновенно заболевший глаз и понять, что делать дальше. Оружие Ягуры он с собой не взял, и теперь жалел: в теории, он мог бы кое-как с ним освоиться.
Но чего нет, того нет.
Закрыв глаза, Исобу сосредоточился. При такой погоде – страна Чая давно не видывала хорошего дождя – влага
Вода – это хорошо. Это техники, утоление жажды и возможность слинять.
Ну-ка, ну-ка...
Вот оно!
Поднявшись, трёххвостый, уже не рискуя забираться на деревья, пошёл на восток и через пару минут достиг берега маленького лесного озера. Таким оно было на вид, но на деле являлось невероятно глубоким.
Исобу в нерешительности остановился у кромки воды. Ягура успокоился и задышал почти ровно, что было очень кстати.
– Ну-с, Мизукаге-сама, – чуть насмешливо обратился он к раненому. – Ныряем!
Плаванье через грот Ягура выдержал, к тому же Исобу позаботился, чтобы мужчина не захлебнулся на дне. Но стоило вынырнуть, ему стало хуже, а трёххвостому, наоборот, задышалось легче. Ему уже не мерещилась сдавливающая горло цепь, хотя синяк, наверняка, остался.
Пару часов дороги на юго-восток дались ему почти легко, и у морского берега, Мизукаге, бросив на минуту прояснившийся взгляд на него и бескрайние воды, впал в горячку. Уложенный в пещере и укрытый украденным в какой-то жалкой деревеньке Ягура метался в бреду и буквально грел – его лоб не остывал, температура не спадала. В Исобу уже погасли порывы странного альтруизма, однако он искренне старался помочь.
Но что он мог?
На второй день Ягура умер, так и не придя в себя. Треххвостый склонил голову в честь умершего и его отнюдь не бесполезной жизни – к павшим воинам он относился с уважением, кем бы они ни были – и раздобыл в той же деревеньке лопату, с целью похоронить Четвёртого по-нормальному. Стискивая руками черенок, Исобу думал, что, возможно, Ягура был бы ему благодарен за то, что не отдал в руки мятежникам.
Возможно – но совсем не обязательно.
Оба имели право на ненависть друг к другу.
Засыпая тело солёной от моря землёй, парень как-то не думал о возможности нахождения тела. Найдут и найдут – ему-то какое дело. Просто он не самый жестокий хвостатый и не поленился сложить небольшой курган из камней.
Ему совсем не тяжело.
После Исобу спустился к самой воде и посмотрел вдаль. Где-то там был берег материка; израненные цепями ступни ласкали волны, и из-за этого кожу слегка саднило. Крикнула чайка – треххвостый зажмурился на сверкнувшее на ряби солнце. Бриз перебирал слипшиеся грязные волосы, чуть отросшие.
В этот самый момент в затылок мягко стукнуло осознание.
Свобода.
Долгожданный желанный простор.
Исобу не сдержался и радостно завопил на весь берег. Парень кричал, срывая голос, будто хотел, чтобы все знали – вот он, здесь, не в заточении, нету цепей, а есть он и море, и хорошо, хорошо, хорошо!!! Камни впивались в босые ступни; ему было плевать, а по щекам вдруг потекли бесконтрольные слёзы.
Увидь его кто со стороны – сочли бы за психа.
А он и есть такой.