Хроники Иберлена (Трилогия)
Шрифт:
«Спасибо, — Гайвен испытал нечто, похожее на благодарность. — Как мне тебя называть?»
Его незримый собеседник усмехнулся.
«Опуская все несущественные степени родства — зови меня просто дед».
Глава седьмая
Порой наступают дни, когда решается судьба — то ли твоя собственная, то ли всех, кто тебя окружает. Бывают дни, когда приходится действовать — и от действий твоих зависит все, абсолютно все, что случится после. Такие дни выпадают
Одна-единственная мысль неотступно билась в висках.
«Я предаю брата. Предаю короля. Предаю Иберлен». Не такой судьбы для себя она ждала. Не такие поступки совершать мечтала — но судьба пришла и схватила ее за горло, как неволила на переломах эпох всех мужчин и женщин из дома Айтвернов. Прежде именно Айтверны определяли судьбу Иберлена. Много раз Драконьи Владыки могли предъявить права на Серебряный Трон и не делали этого. Может быть, такое время наконец пришло? Ведь основавших эту страну Карданов действительно больше нет.
«Когда все это только начиналось, я призывала Артура оставить Гайвена и отдать трон Гледерику. Либо занять его самому. Сделать это, чтобы закончить войну. Война закончена — но сегодня я начинаю ее снова. Будь отец жив, он бы проклял меня — но я прокляла его раньше».
Айну одолевали тревога и страх — но тревожно и страшно ей было все последние пять месяцев, практически каждый день, и потому девушка немного привыкла и даже как-то приспособилась. Нельзя было показать волнения солдатам и слугам. Она не знала, до какой степени может положиться на них, не приставлены ли в особняк шпионы — неважно, чьи именно.
Лорд Рейсворт не проявлял даже тени сомнений. Вел себя уверенно, рассуждал об успехе спланированного им переворота, как о деле решенном. Айна, накануне опять приглашенная к нему домой, сидела напротив, смотрела на родича и молчала. В этот раз она почти не пила — вкус вина вдруг сделался ей противен. К еде не притрагивалась тоже. Иногда отворачивала голову, глядела в огонь.
— Ты сомневаешься, — сказал дядя мягко, дотронувшись пальцами до ее щеки. Жест этот, непрошено ласковый, едва не заставил девушку отдернуться. С ней давно уже никто не был добр — но от этой доброты так и хотелось бежать без оглядки. Любая доброта казалась сейчас Айне омерзительно лживой.
— Я сомневалась с самого начала. И все же я участвую в этом.
— Клянусь нашим родом, тебе не придется об этом жалеть.
Айна подняла голову.
— Я помню, — сказала она, — как вы сидели с Артуром на берегу моря. В то лето вы не отлучались из Малериона ни на день. Каждый вечер, выслушав бейлифов и разослав письма в графства, вы приходили с ним под тень Драконьей Скалы и садились на камнях у песка. Рассказывали ему истории, он слушал во все глаза. Я тоже порой приходила, садилась рядом. Вы не замечали меня, только его. Ерошили ему волосы, хлопали по плечу. Он все просил «дядя Роальд, дядя Роальд, расскажите еще сказку». Это вы набили Артуру голову этим рыцарским вздором. Отец никогда не был с ним рядом, только вы. Вы и виноваты. Вы не любите Лейвиса, вы хотели воспитать из Артура такого сына, которого вам не хватало. Воспитали. Довольны?
Граф Рейсворт не ответил. Только край его щеки неожиданно дернулся.
— Если завтра что-то пойдет не по плану и Артур умрет, — продолжила
— Как только я терплю тебя, — прорычал Роальд сквозь стиснутые зубы. Это было едва ли не первое проявление чувств, выказанное им за все последние дни. Что ж, для меня это маленькая победа, отметила Айна. — Тебе доставляет удовольствие задирать меня раз за разом? — продолжал граф с яростью. — Ждешь, пока я подниму на тебя руку в гневе? Не дождешься, дорогая племянница. Или ты думаешь, мне настолько все это нравится? Вы с твоим братом такие одинаковые. Вы только умеете, что осуждать других с высоты собственной непогрешимости. Раймонда, меня. Все вокруг виноваты, только вы с Артуром знаете, как поступать правильно. Подавитесь своей правильностью, миледи. Я буду делать, что должен.
Айна откинулась на спинку кресла:
— Делайте. Все равно нас всех проклянут.
Ночью Айне снились странные вещи. Ей снилось, она бредет бесконечными коридорами — серое дерево, пыльный воздух, старый паркет. Коридоры петляли, раздваивались и вновь сходились. Винтовыми лестницами она поднималась в башню, где воздух был холоднее льда, а серебро декора потемнело от вечности. Почему-то девушка знала, прежде в этой башне обитали ангелы. Выходя на открытую ветрам галерею, Айна глядела в небо — и в этом небе горела тысяча лун. Алые и зеленые, золотые и белые, эти луны густо усеивали бесконечный простор.
— Твоя кровь кричит, — раздался за спиной девушки голос. — Откройся ей. Разреши ей гореть. Пусть кровь станет огнем — иначе она станет ядом.
Айна обернулась — и увидела незнакомого русоволосого мужчину, с волевым и властным лицом. На нем была странного вида одежда — длинное светлое пальто, похожее на костюмы Древних со старых картин. За его спиной блистали крылья бесплотного света — иллюзорные, но вместе с тем почти зримые.
— Кто вы? — спросила она.
— А кто ты? — вернул ей вопрос мужчина. У его глаз был вертикальный зрачок.
— Наследница лорда Раймонда. Наследница Дома Драконов, — с этими словами Айну наполнила решимость.
— Погибель лорда Раймонда, — поправил ее мужчина мягко. — Погибель Дома Драконов.
Огненные росчерки пронзили диковинные небеса. Во все стороны вокруг башни простиралась бескрайняя пустота — не разглядеть земли, и если перегнуться через край балюстрады, разглядишь внизу лишь искры далеких светил.
— Что вы такое говорите? Мой отец пал от руки заговорщиков и изменников. Принял гибель в бою, когда меня не было рядом.
— Твой отец, — мужчина подошел к Айне вплотную, и воздух замерз при его приближении, — пал, когда ты пожелала ему пасть. Тобой двигал гнев, но слова остались словами, и они прозвучали. Или мне напомнить тебе? — Голос, что донесся следом из его уст, был голосом самой Айны Айтверн. — «Я проклинаю вас, будьте вы прокляты, отсюда и навечно! Получайте то, на что бросили меня, пейте собственный яд! Я не желаю, чтобы вы жили на свете! Я хочу, чтобы вы умерли! Я хочу, чтобы вы попали в ту же беду, в которую попала я — и не выбрались из нее! Чтобы никто не пришел за вами и не спас вас, чтобы никто не протянул вам руку! Именем всех сил, что есть в этом мире, я налагаю на вас проклятие, пусть оно вцепится в вас и не отпускает, пусть оно сожрет вашу плоть, и ваши кости, и ваше сердце тоже сожрет, если только оно у вас есть, сердце!» Так ты сказала, верно?