Хроники Иберлена (Трилогия)
Шрифт:
— Давно ты стал способен этим всем управлять? — спросил он Эдварда.
— Недавно. Я первый обученный чародей в своей семье за семь сотен лет. После гибели Тарнариха мы всеми возможными способами чурались занятий магией, как и твои собственные предки. Но чарами я грезил с детства и мечтал, что однажды научусь их творить. Кэран была послана мне самим провидением, должно быть. Она знала и умела куда больше меня, будучи обучена в глуши собственной матерью, сохранившей знания от прежних времен. Кэран научила меня и дальше мы работали вместе. Нам обоим оказалась известна старинная легенда, что владеющий Вращающимся Замком распоряжается и всем миром. Оставалось лишь разобраться, что за этой легендой
— И ты грозился этой силой воспользоваться.
— Это был блеф, я же сказал, — ответил Эдвард спокойно.
— Но ты грозил, — Артур посмотрел на него, начиная снова злиться. — Сказал, что сожжешь Тимлейн, если Ретвальд попытается нас пленить. Вы знаете, сударь, понятия не имею, насколько высоко вы цените вашу собственную жизнь, но я своей излишнего значения не придаю. Падем мы — найдутся другие, готовые выступить против врага и драться с ним до последнего вздоха. Мы, ты и я, не настолько важны, чтобы ради нас жертвовать сотнями тысяч жизней. Мне кажется, лорд Фэринтайн, власть, которой вы обладаете — слишком велика для одного человека.
— Я не прибег к этой власти, — сказал Фэринтайн, все также не выказывая ни тени раздражения, хотя в глазах его застыли зима и метель. — И не прибегну в этой войне, даже если это будет требоваться нам для победы, вплоть до самого последнего часа, если только иных выходов не останется. Мы хранители этой силы, но вовсе не хозяева ей. Ноша наша тяжка, а искушение — велико. Войну, на которую мы выступили, Артур Айтверн, я намерен вести обычной сталью и обычной магией, и сделаю все, чтобы спящее наследие старого мира продолжало спать. Даже если все силы врага соберутся в одном лагере, на отдалении от мирных городов и деревень, я не нанесу по ним орбитального удара. Пустив такое оружие в ход однажды, слишком велико окажется желание применить его еще и еще, а мы прекрасно знаем, чем подобные попытки оборачивались прежде. Мы выиграем эту войну честно — или проиграем ее, но тоже честно.
— Хорошо, — вымолвил Айтверн, чувствуя, как гаснет на миг овладевшая им ярость. — Я верю тебе, и прости, что на миг в тебе усомнился. — Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота. За вечер Артур выпил немного по своим меркам, может быть бутылки полторы, к которым прикладывался по ходу совета — но сегодняшнее вино наложилось на оставшееся еще с прошлого дня похмелье, и герцог Запада чувствовал, что перебрал. — Что с Айной и твоей женой? — поинтересовался Артур, преодолевая позыв к рвоте. — Мы можем с помощью магии их найти?
— Слишком много вопросов для одного вечера, герцог. Вам пора идти отдыхать.
Фэринтайн встал и протянул Айтверну руку. Фигура эринландского короля сделалась нечеткой, расплывалась у Артура перед глазами. Сын лорда Раймонда упрямо мотнул головой, не двигаясь с места:
— Моя сестра. Мы сумеем ее найти? Она мне не враг. Теперь — особенно.
— Сумеем, я надеюсь. Но не сейчас, потому что один я не справлюсь, а помощник из тебя нынче плохой. Для далекого поиска понадобятся все силы, которых у тебя сейчас нет, да и я изрядно устал. Идем, Артур. Я провожу тебя до твоей палатки. Спи, отдыхай, завтра нам предстоят военный марш и героические
Айтверн поднялся, едва не задев при этом локтем стоявшую на краю стола бутылку. Ноги держали его нетвердо, и Эдвард Фэринтайн поддержал герцога Запада, помогая ему не упасть. С трудом Артур выпрямился, постарался привести в порядок разбегавшиеся, спутанные мысли.
— Леди Кэмерон, — сказал он. — Мне кажется, я обидел ее сегодня вечером. Вы способны поговорить с ней и объяснить, что я не имел в виду ничего дурного? Если отказываетесь, я сам с ней поговорю. Можно сделать это немедленно, чтобы без лишних отлагательств.
Айтверн сделал шаг в сторону выхода из палатки, чувствуя, как подгибаются ноги. Фэринтайн вновь схватил его, придерживая за плечи:
— Я непременно поговорю с Кэмерон, конечно же. Я, но ни в коем случае не ты. Ты сейчас ничего толкового ей не скажешь, только сильнее рассоритесь. И вообще, вам нужно спать, герцог Айтверн. Спи, и пусть посетят тебя счастливые сны, — голос Эдварда был поистине убаюкивающим. Артур кивнул и позволил довести себя до занимаемого им шатра.
Артур Айтверн спал, но сны его совсем нельзя было назвать счастливыми. Ему снились дождь, слякоть, пронизывающий ветер. Военные походы, изнурительные путешествия, разорительные войны и предательства друзей. Все то, что наполняло его жизнь в текущем году — только в десятикратном объеме.
Ему снились люди, которых он не знал или не помнил — но которые, похоже, представляли для него некогда прежде немалую ценность. Они отворачивались от него, уходили, оказывались изменниками. В этих снах у Артура был сын — велеречивый, изящный, надменный, с гордым профилем и блестящими манерами. Этот сын поднимал против собственного отца восстание и приводил войска на последнюю битву.
Артуру снилась жена — сероглазая, спокойная, гордая, так похожая на Амелию Таламор, которая нравилась ему прежде и предложить которой свадьбу он в силу непонятных страхов не смог. Он любил эту жену до крика, до слез, до дрожи в пальцах и пьяных истерик — вот только лучший друг спал с этой женой у него за спиной, и в глазах придворных, узнавших об этом адюльтере, Артур видел презрительный хохот.
Снился меч, вонзенный в камень, как в старых легендах. Артур извлекал этот меч, легко, почти без усилия — и пламя разгоралось в тот миг в небесах.
Ему снились двери между мирами, что ныне закрыты. Артур знал, что способен их распахнуть. Откуда-то, непонятным чувством, таившимся в глубинах его существа, наследник Айтвернов понимал, что ему отпущена подобная сила. Зов рвался к нему издалека, исходил откуда-то из-за пределов Земли.
Дальше самых далеких миров. Дальше холодных темных планет, на которых Древние добывали драгоценности и металлы. В Бездне, из которой не возвращался ни один звездный корабль, но которую при наличии определенной власти можно преодолеть за единственный шаг.
Артур поднимался ступенями бесконечной винтовой лестницы, глядя на стены, чьи камни помнили слишком многое, вдыхая грудью пронзающий холод. Открой двери, шептали ему камни. Открой двери. Открой. Он выходил к обзорной площадке почти у самой вершины башни, и площадка эта, так похожая на ту, где в другом, позабытом сне он дрался с Александром Гальсом и едва не погиб, обрывалась в пустоту.
Впереди простиралась Бездна — но не темная, а сверкающая, наполненная светом тысячи лун и планет. Они блистали, замершие в пустоте, усеявшие космос, подобно причудливым соцветиям. Фиолетовое и золотое, алое и синее — от сияния звездных миров рябило в глазах. Ветер налетал порывами, но Артур стоял на ногах прочно. Голос раздавался за его спиной, и тогда Айтверн оборачивался.