Хроники Иномирья. Я живу в сказке

Кипарисова Елена

Никаких сильных эмоций не вызвала и трагическая история Ромео и Джульетты, да и «Титаник» я смотрела вполглаза, оживившись только к финалу. Да и романтические комедии редко появляются в моем списке к просмотру.

Нет, я не отрицаю существование любви, и как девушка, выросшая на сказках Диснея, все еще жду того единственного, способного перевернуть мой мир с ног на голову. Но время не стоит на месте, и вместе с испаряющимся терпением, в моей голове все громче звучат совсем другие, «взрослые» мысли. Искренние, или только оправдание своей «неполноценности».

Ведь даже на развалинах прежнего мира тебе не забывают напомнить о «тикающих часиках» и кошачьем приюте, готовом заполнить твое одиночество.

Образование и работа до сих не имеют той же ценности, что муж и дети. Со всех сторон нас не перестают убеждать, что любовь – главная ценность, а ее отсутствие – самая большая неудача. Не удивительно, что некоторые из нас не выдерживают.

Еще до падения Стен, когда магический мир не вторгся в нашу спокойную обитель, в черте города существовал Русалочий мыс. Не слишком популярное место для отдыха из-за острого скалистого берега и высоких волн. Море здесь всегда отливает черным, покрытое беспокойной рябью белой пены. А завывание ветра, потерявшегося между камней, походит на протяжный тоскливый вой, не стихая практически ни на минуту.

Наверное, именно поэтому мыс приобрел дурную славу. Легенда гласит, что в древние времена корабли, слыша девичье пение с этих берегов, шли на зов и разбивались о камни, а тела нерадивых моряков исчезали в морской пучине, утянутые кровожадными русалками.

С Падением Стен, русалок в этой бухте так и не появилось. Видимо даже для них условия оказались слишком суровыми. Вместо этого мыс облюбовали юные девушки, сделав его местом паломничества тех, кто страдал от неразделенной любви.

И если некоторым из них было достаточно стоять на краю в развивающемся платье и томно смотреть вдаль, то порой несчастные не выдерживали напора ветра, срываясь вниз. В надежде обрести новую жизнь и стать русалкой. Лишенной человеческих слабостей – не терзаемой ни любовью, ни тоской, ни сожалением. Свободной от страстей. Независимая от суждений. Такова стала романтизация самоубийства, зашедшая слишком далеко. Сказка, приукрасившая все уродство смерти.

Тела девушек, проглоченные морской бездной, уже никогда не возвращались на свет. Утянутые течением, съеденные морскими обитателями или… может действительно переродившиеся. В отсутствие правды всегда рождается ложь. И слишком много людей оказались готовы ее принять. Ведь смерти не существует для тех, кто не желает в нее верить.

После первых трагических случаев, подъем к мысу огородили и снабдили предупреждающими знаками. Но иногда на скалах все равно можно увидеть одинокую девичью фигуры, застывшую на самом краю. Цепляющуюся то ли за прежнюю жизнь, то ли за мечту о новой.

Глава седьмая

– Почему ты передумала?

За окном только начало светать – тонкая алая полоса уже растеклась на горизонте, но уличные фонари все еще горели, указывая нам дорогу цепочкой желтых огней. Город сонно шевелился, несмотря на раннее субботнее утро, да и поток машин, плавно вытекающий в сторону пригорода, был больше чем я рассчитывала.

Под тихое бормотание радио и монотонный шорох шин по мокрому асфальту я даже немного задремала, укутавшись в пуховик и слегка откинувшись на сидение. Ранние подъемы давались мне тяжело, а промозглая серая весна только усугубляла положение. Решив поспать сегодня подольше, я не успела ни накраситься, ни выпить кофе.

– Может заедем в автокафе? – Голова просто отказывалась соображать без ежедневной дозы кофеина. – Поесть возьмём. Ехать часа четыре.

– Ты не ответила. – Саша бросил на меня хмурый взгляд, а после снова сосредоточился на дороге.

– Много чего произошло, – не стала я вдаваться в подробности. – Сам знаешь. Вот я и решила, что неплохо бы проведать родителей. Раз уж мы давно планировали эту поездку, то почему бы не сейчас и не вдвоем?

Ответ,

очевидно, его устроил. И по большей части я сказала ему абсолютную правду, утаив лишь некоторые детали. В первую очередь мне нужно было встретиться с Соней и Верой, параллельно расспросив у местных об исчезновении Даши. Любая информация была полезной. Но заявиться домой в одиночку я попросту побоялась, да и выглядел бы мой внезапный визит слишком подозрительно. А вот с Сашей все складывалось идеально. У меня был отличный повод приехать, но еще лучше, полная гарантия того, что я смогу вернуться обратно в город. Дома всегда безопасно – так ведь писала мне Даша.

– И что ты им про меня рассказывала?

Вот именно за это я больше всего не любила поездки на автомобиле, особенно на длительные расстояния – не было никакого шанса избежать неудобных вопросов.

– Мы не особо близки с родителями, точно не в вопросах личной жизни.

Не знаю, что по этому поводу думали мама с папой, но я видела главную проблему в их авторитарности и нездоровой тяге к контролю над моей жизнью. Начиная с младшего возраста все мои откровения и детские переживания обесценивались, становясь лишь очередным повод для долгих нравоучений. С кем дружить, куда ходить, что читать и смотреть – мама знала лучше, ведь она заботилась о моем будущем. С возрастом я адаптировалась, научившись говорить именно то, что она хотела услышать, и успешно скрывая ту правду, к которой она была не готова. И не имела никакого отношения.

Так прошло и поступление в университет. Хотя со слов родителей это было бегство. Пусть так. Объединившись с Дашей и заручившись поддержкой Веры и Сони, я уехала на лето в город под предлогом последних «школьных» каникул перед настоящей взрослой жизнью, и не вернулась. Той осень было все – крики, слезы, угрозы и даже попытка вернуть меня домой с полицией. Я не брала трубку, не открывала двери и почти никуда не выходила кроме учебы. Противостояние длилось почти три месяца, и только к новому годы мы с трудом достигли перемирия. Я стала еще более скрытной, а мама – настойчивой. До сих пор никто из нас не хотелось сдаваться.

В одном из разговоров я неосторожно упоминала, что встречаюсь с парнем. Что вызвало бурю эмоций и тысячи вопросов, по большей части очень личных. Но я стойко держала оборону. По итогу, родителям пришлось довольствоваться скупой информацией о Саше, утешая себя тем, что я не поддалась всеобщему безумию и не пустилась в охоту за эльфами или колдунами. Человек их вполне устраивал.

– Они знают, что я не одна, но без подробностей.

– А я своим про тебя рассказал, даже фотографию показывал.

Это прозвучало как упрек.

– Ну, а мои увидят тебя вживую. – Немного помедлив, я решила перевести разговор с неудобной темы: – Ты раньше бывал в резервациях?

– Нет, но мои родители живут в такой глуши, что ты меня ничем не удивишь, – хохотнул парень. – Я только год назад уговорил их подключиться к общему водоснабжению. Но они до сих пор моются только в бане.

– Ну, тогда тебе понравится. У нас есть электричество, газ и вода.

Со стороны резервация «Солнечный пик» ничем не отличалась от обычных дачных поселков, которых было множество до падения Стен. Около двадцати коттеджей с небольшими придомовыми участками и три общежития, спортивная площадка, парк, небольшой магазин. Основное отличие заключалось в его почти полной автономности – начиная от водоснабжения и электричества и заканчивая частной медицинской клиникой. Государство внутри другого государства. Проблема состояла в том, что власти никак не регламентировали создание таких поселений, а значит, и не наделяли их особыми правами. По бумагам это был очередной экологический жилой комплекс, а никак не суверенная резервация с запретом на любое магическое вмешательство.