Хроники Иномирья. Я живу в сказке

Кипарисова Елена

Яд Умдглеби смертельно опасен. Из первых симптомов – покраснение глаз, головная боль, лихорадка. На последних стадиях – путаность сознания, истощение и смерть».

И этого монстра охранял значок биологической опасности и один бестолковый охранник? Серьезно? И все это происходило в общественном парке среди сотен посетителей. Безумие.

«Для безопасной работы с растением, его вводят в состояние спячки, понижая температуру от плюс десяти до плюс пятнадцати. Более низкая температура может его погубить».

Я не знала, откуда Левис получил настолько

полную информацию о всех растениях, содержащихся в Ботаническом саду, но теперь чувствовала свою вину за то, что не ознакомилась с ней раньше и не подняла панику в сети. Не знаю, могло ли это кардинально изменить ситуацию, но любой, оценивший серьезность угрозы, точно бы отказался от визита в парк, пока там «спало» дерево-убийца. Мы имели права знать о том, что напрямую угрожало нашей жизни. Ведь если бы не Китлари… Смогла бы я выбраться или же пополнила бы список несчастных? Мне не хотелось об этом думать.

– Вам еще рано вставать, – с порога заявила вошедшая в палату медсестра, разглядев мой сгорбленный силуэт за задернутой ширмой. – Придется подождать лечащего врача.

Женщина лет пятидесяти с туго собранным на макушке пучком седых волос, подошла ближе, довольно грубо схватив меня за подбородок и поворачивая лицом к свету.

– И долго? – я невольно зажмурилась, пытаясь вырваться из ее хватки.

– Девочка, ты у нас тут не одна. Столько сколько нужно. – Ее руки с огрубевшей сухой кожей спустились на шею, прощупывая лимфоузлы, потом опускаясь к ямочкам ключиц. – Голова кружится?

– Нет.

– Предметы видишь отчетливо?

– Немного двоятся, – призналась я. – Свет очень яркий.

– Зрачки расширены.

– И когда мне можно будет домой?

– Домой? – женщина широко улыбнулась. – Деточка, пока не сдашь все анализы, никуда не пойдёшь. Ты же не хочешь нам статистику попортить?

– Ну, если я до сих пор жива, значит у меня отличные шансы на будущее. Верно?

Женщина отрицательно покачала головой:

– Никогда не знаешь, когда их зараза до тебя доберется. Кому-то везет, а кому-то нет. Вот тебе повезло. А вообще, зря ты такая молодая вместе с Иными водишься. – Она взяла в свои широкие ладони мои худые бледные руки, проверяя состояние кожи. – Знала бы ты сколько таких каждый день привозят. Они-то своих на раз лечат, а мы… выхаживаем как можем. А что толку от бинта да зеленки?

В ответ я понимающе кивнула. Да, мир изменился, но не наша система здравоохранения, которая и до этого переживала не лучшие времена, а с появлением магии и вовсе ушла в глубокое пике. Когда сотни новых неизведанных болезней внезапно поразили человеческий род. А их лечение стало настоящим вызовом из-за недостатка знаний и специалистов.

Лекари, сведущие в магических искусствах, редко шли работать в муниципальные больницы, а прием в частных стоил немалых денег. Правда, на них вы покупали настоящие чудеса – врачи могли вернуть вам зрение, излечить рак, даже отсрочить старость.

Но что было делать таким как я – бедным и ужасно невезучим? Увы, рассчитывать на помощь «иного» мира мне не приходилось, даже с учетом того, что именно он являлся источником моих текущих проблем со здоровьем. И на это существовало две причины. Первая

и самая очевидная – деньги, а вторая – официальное согласие на магические воздействия, которое я принципиально не давала.

На бумаге новый закон звучал отлично. Ограничить любое несанкционированное колдовство в адрес живых существ без их на то разрешения, которое давалось каждым жителем Иномирья в письменном виде и закреплялось в медицинской карте. Но на выходе мы получили странный парадокс – вы все равно могли стать жертвой дерева-людоеда, или «случайного аномального поражения», но вот получить квалифицированную помощь после травмы – увы. Помимо вашего согласия с нового года требовалась еще и платная медицинская страховка, покрывающая «иные» случаи, с обязательным ежегодным продлением. Во всех других ситуациях, магический урон предлагалось лечить тем, что найдется в стандартной аптечке.

– Лариса… – Дверь приоткрылась на пару сантиметров, впуская глубокий мужской голос, – те, кто не в реанимации, откачиваем и отпускаем. Все контакты чтобы у меня на столе. С утра всех обзвонить и отчитаться. Работаем по тяжелым.

Медсестра вздохнула, но спорить не стала, повернувшись ко мне:

– До дома сама доберешься?

– Да, меня заберут.

– Ну, ладно, сейчас прокапаемся, а там, если давление в норме, можешь освобождать койку. Но если станет хуже…

Я согласно закивала:

– Вернусь обратно.

– Без глупостей и геройства. Эта зараза вредная, никогда не знаешь как на здоровье скажется. Вроде жив и бодр, а потом бац… – Женщина с прищуром посмотрела на меня. – Может все-таки до утра? Бледненькая ты очень.

– Мне лучше. – Врать о здоровье входило у меня в привычку. – Отлежусь дома.

Я была готова сказать что угодно, лишь бы как можно скорее покинуть стены больницы. До того как сюда заявятся сотрудники СОНИМ для опроса свидетелей. Сначала Nou Mon, теперь это – я слишком часто стала попадать в поле их зрения. Совпадение, вызывающее так много вопросов. А мне совсем не хотелось на них отвечать. Все, о чем я мечтала – скорее оказать дома, подальше от пережитого кошмара.

Несмотря на все мои протесты, из отделения меня вывезли в кресле-каталке, словно немощную провезя длинными темными коридорами на выход, и там передав с рук на руки Саше, терпеливо дожидавшемуся нас возле крыльца.

– Без паники. – Я видела как изменилось выражение его лица, он закусил нижнюю губу, будто сдерживая слезы. Или крик. – Все нормально, просто ноги немного онемели.

В подтверждение своих слов, я поднялась, и, опираясь на его предплечье, сделала пару неуверенных шагов.

– Видишь.

Не сказав ни слова, он крепко обнял меня, и я утонула в его мягкой пуховой куртке, пахнувшей морозным воздухом и одеколоном, закрыв глаза и на несколько секунд полностью отключившись от внешнего мира. Только в тот момент мне стало окончательно ясно, что весь ужас сегодняшнего дня остался позади и я действительно выжила.

– Прости, что сорвала тебя среди ночи, – мой голос тонул в толстой ткани.

– Шутишь? Я звонил тебе без конца. – Отстранившись, но не разжимая объятий, Саша осторожно поцеловал меня в кончик носа. – Телефон был выключен.