Хроники Кадуола
Шрифт:
«Джулиан, что я слышу? Насколько я помню, жмоты выступают за бесклассовое общество, в котором все шагают в ногу, взявшись за руки, к рассвету новой эры!»
«В какой-то мере это верно. Но только в какой-то мере. В личной жизни мне приходиться проводить четкие границы, и я рассматриваю такое разграничение как свою прерогативу. Я представляю высший уровень развития ойкуменической расы и отказываюсь терпеть или допускать в свое общество кого-либо, кто не удовлетворяет самым высоким стандартам — очень рад, что ты относишься к
«Я тоже очень высокого мнения о себе, — сказала Уэйнесс. — И не желаю иметь дела с субъектами низшего пошиба, в том числе с глупцами и лицемерами».
«Именно так! — воскликнул Джулиан. — Хорошо, что ты разделяешь мою точку зрения».
«Между нами имеется определенное расхождение, — возразила Уэйнесс. — Мы не относим одних и тех же людей к одним и тем же категориям».
Джулиан нахмурился: «Что ж... пусть так. В конце концов, у каждого из нас свой круг знакомств и связей».
«Разумеется».
Джулиан спросил тщательно выдержанным тоном: «Ты все еще собираешься лететь на Землю?»
«Да. Я хотела бы заняться исследованиями, которые здесь невозможны».
«Исследованиями — чего именно? Как только об этом заходит речь, ты начинаешь выражаться туманно».
«По существу, я хотела бы проследить происхождение одного фольклорного источника».
«И Майло поедет с тобой?»
«Вероятно».
В тоне Джулиана появилась заметная резкость: «А как же я?»
«Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду — хотя, кажется, догадываюсь».
«Я думал, что между нами установилось взаимопонимание. Я не хотел бы бесконечно ждать окончательного ответа».
Уэйнесс не смогла сдержать смешок: «Пресловутое «взаимопонимание» установилось между тобой и моей матерью, я тут ни при чем! Твои надежды практически неосуществимы. Хотя бы потому, что я не испытываю ни малейшей симпатии к твоим политическим взглядам».
«Раньше ты так не говорила. Кто-то на тебя повлиял. Майло?»
«Я редко обсуждаю политику со своим братом».
«Значит, Глоуэн Клатток? Он еще наивнее твоего брата».
Уэйнесс потеряла терпение: «А представить себе, что я способна думать сама, ты не можешь? В любом случае, тебе не следовало бы недооценивать Глоуэна — он немногословен и непритязателен, но очень умен. Кроме того, он хорошо умеет делать все, за что берется, что мне очень в нем нравится».
«Ты защищаешь его с пристрастием».
«Пожалуйста, Джулиан, забудь обо мне, — устало сказала Уэйнесс. — Сейчас у меня самой много проблем, и я не хотела бы заниматься твоими. Если хочешь, это окончательный ответ».
Джулиан холодно пожал плечами и откинулся на спинку стула. Они сидели молча, глядя на сияние Сирены, гаснувшее за горами.
Вернулись Глоуэн и Майло. «Бантеры будут снаряжены, накормлены и укрощены сразу после завтрака», — сообщил Глоуэн.
«Надеюсь, с утра они будут подружелюбнее, чем сейчас, — заметил Майло. — Надо сказать,
«А они достаточно хорошо с ними справляются?» — спросила Уэйнесс.
«Надо полагать, — отозвался Глоуэн. — Эти укротители работают с бантерами уже много лет — как минимум с тех пор, как я побывал здесь в последний раз».
Джулиан хотел вставить какое-то замечание, видимо по поводу йипов, но Уэйнесс опередила его: «Солнце уже зашло, пора переодеваться к ужину».
Молодые люди разошлись по своим номерам. Глоуэн выкупался и надел костюм, подходящий для ужина в частной компании, собравшейся отдохнуть на лоне природы — темно-зеленые брюки с черными и красными кантами, белую рубашку и аккуратный темно-серый пиджак. Вернувшись на террасу, он нашел Майло, облокотившегося на балюстраду. Сумерки сгущались над Равниной Стонов — расстояния становились неопределенными, и в небе догорало холодно-оранжевое тление заката.
«Я прислушиваюсь к ночным звукам, — сказал Майло. — Уже доносились несколько разных воющих голосов, чей-то грубый басистый рев или рык, а также похожие на детский плач жалобные всхлипы».
«Мне тоже нравится слушать ночь в безопасности, за балюстрадой».
«Да, не хотел бы я сейчас разгуливать по равнине. Ты слышал? Кто это?»
«Не знаю. Печальный крик!»
Появилась Уэйнесс в белой юбке и бледно-бежевом жилете, идеально подходившем к оттенку ее кожи: «Чем вы тут занимаетесь?»
«Внимаем таинственному зову ночи, — откликнулся Глоуэн. — Иди сюда, помоги нам разобраться».
«Например! — поднял палец Майло. — Слышишь?»
«Слышу. Не удивительно, что это место назвали Равниной Стонов, — Уэйнесс оценивающе пригляделась к другим постояльцам приюта, уже занявшим половину мест за столами на террасе. — А мы будем ужинать снаружи?»
«А где тебе больше нравится?»
«Сегодня приятная погода. Давайте сядем снаружи».
Они сидели за столом втроем; шло время — десять минут, двадцать минут — а Джулиана все не было. Майло начинал беспокоиться и в конце концов обернулся в сторону вестибюля: «Он что, заснул? Пойду ему позвоню — иначе нам придется тут ждать, пока он не проснется».
Майло пошел наводить справки. Вернувшись, он сообщил: «Странно! Джулиана нет ни в номере, ни в вестибюле, ни в библиотеке. Где еще он может быть?»
«Как насчет галереи? Может быть, он рассматривает фотографии?»
«Там его тоже нет».
«Надеюсь, он не пошел прогуляться ночью по равнине — в таком случае он гораздо храбрее меня», — сказала Уэйнесс.
«А вот и он!» — воскликнул Майло.
«Джулиан, где ты был?» — поинтересовалась Уэйнесс.
«То там, то здесь!» — беззаботно ответил Джулиан; на нем был белый костюм с синей и красной геральдической нашивкой на воротнике и красным поясом.