Хроники Кадуола
Шрифт:
«У меня примерно такое же впечатление», — подавленно отозвался Глоуэн.
«Почему она секретничает?»
«По-видимому, она раздобыла какую-то информацию, широкое распространение которой могло бы нанести большой ущерб. Если бы я мог взять на себя такую смелость и предложить вам один совет...»
«Советуй сколько угодно! Я слушаю».
«Насколько я понимаю, лучше всего было бы, если бы никто из нас не обсуждал при посторонних то, чем сейчас занимается Уэйнесс».
«Любопытная идея. Не совсем для меня понятная. Тем не менее, я последую твоей рекомендации,
Глоуэн чувствовал себя очень неудобно: «Очевидно, она руководствуется самыми серьезными соображениями».
«Несомненно! Может быть, в следующем письме она соблаговолит что-нибудь объяснить».
«И укажет свой адрес, я надеюсь. Кстати о письмах: Бодвин Вук, надо полагать, сообщил вам о завещании Флоресте?»
«Он пересказал его содержание в общих чертах и порекомендовал мне внимательно прочесть этот документ. По сути дела... Позволь мне объяснить, как обстоят дела в Прибрежной усадьбе. Ежегодно я обязан подвергаться пренеприятнейшей процедуре проверки всех моих распоряжений, счетов и так далее. Инспекцию проводят два смотрителя. В этом году инспекторами назначили Уайлдера Фергюса и Клайти Вержанс — ты ее, наверное, помнишь. Ее племянник, Джулиан Бохост, тоже у нас в гостях».
«Прекрасно их помню».
«Незабываемые люди. У нас гостят еще два диковинных посетителя — диковинных в том смысле, что такие люди редко навещают станцию Араминта: Левин Бардьюс и сопровождающая его примечательная во многих отношениях особа, предпочитающая называть себя «Флиц»».
«Флиц?»
«Именно так. Левин Бардьюс — богач, и может позволить себе такие странности. Я практически ничего о нем не знаю, кроме того, что он, по-видимому, приятель Клайти Вержанс».
«Смотрительница Вержанс по-прежнему в своем амплуа?»
«Пуще прежнего! Она провозглашает Титуса Помпо чуть ли не народным героем — благородным, бескорыстным революционером, защитником всех угнетенных».
«Она не шутит?»
«Ни в малейшей степени».
Глоуэн задумчиво улыбнулся: «Флоресте упомянул некоторые подробности, свидетельствующие о характере и образе жизни Титуса Помпо».
«Я хотел бы познакомить моих гостей с этими подробностями. Было бы неплохо, если бы завтра ты зашел к нам пообедать и прочел завещание Флоресте вслух».
«Не премину это сделать».
«Прекрасно! Значит, до завтра. Приходи чуть раньше полудня».
4
Наутро Глоуэн позвонил в аэропорт, и его соединили с Чилке.
«Доброе утро, Глоуэн! — приветствовал его Чилке. — Что-нибудь случилось?»
«Хотел бы поговорить с глазу на глаз, если у тебя есть время».
«Времени никогда нет, так что я всегда к твоим услугам».
«Увидимся через несколько минут».
По прибытии в аэропорт Глоуэн направился к стеклянной пристройке ангара, где
Чилке стоял у стола, наполняя кружку чаем. «Садись, Глоуэн, — сказал он через плечо. — Чаю?»
«Если можно».
Чилке налил вторую кружку: «Настоящий гималайский с Древней Земли, а не какие-нибудь тебе сушеные водоросли!» Чилке уселся: «Что привело тебя сюда в такую рань?»
Глоуэн смотрел через стеклянную перегородку на механиков, работавших в ангаре: «Нас никто не подслушивает?»
«Не думаю. Как видишь, никто не прижимается ухом к двери — в этом преимущество стеклянных стен. Любое необычное поведение сразу заметно».
«Как насчет микрофонов?»
Повернувшись на стуле, Чилке нажал несколько кнопок и повернул ручку громкоговорителя; из него вырвалась лавина дикой воющей музыки: «Этого достаточно, чтобы заглушить любой разговор, если ты не собираешься петь, как оперный тенор. В чем причина такой секретности?»
«Вот копия письма Флоресте — он приготовил его для меня вчера вечером. В письме говорится, что мой отец еще жив. Флоресте упоминает и о тебе». Глоуэн передал письмо Чилке: «Прочти».
Чилке взял письмо и откинулся на спинку стула. Дочитав примерно до половины, он поднял голову: «Просто поразительно! Смонни все еще воображает, что я где-то припрятал груду сокровищ, унаследованных от деда Суэйнера!»
«Поразительно — в том случае, если сокровищ нет. Ты не унаследовал ничего ценного?»
«Не думаю».
«Ты никогда не делал подробную опись имущества?»
Чилке покачал головой: «Зачем стараться? Какое там наследство? Сарай, набитый хламом! Смонни это знает не хуже меня, она там рылась четыре раза. Каждый раз приходилось покупать новый замок».
«Ты уверен, что сарай взломала именно Симонетта?»
«А кто еще? Только она интересовалась этой дребеденью. Почему она не может взять себя в руки? Мне не доставляет никакого удовольствия служить предметом ее обожания, алчности или гнева — какими бы ни были ее побуждения». Чилке вернулся к чтению письма. Закончив, он поразмышлял немного и перебросил письмо Глоуэну: «А теперь ты хочешь срочно заняться спасением Шарда».
«Нечто в этом роде».
«И Бодвин Вук поддерживает тебя в этом стремлении?»
«Сомневаюсь. На мой взгляд, он слишком осторожен».
«Для осторожности есть основания».
Глоуэн пожал плечами: «Бодвин убежден в том, что Шатторак хорошо защищен, и что в результате воздушной облавы мы потеряем пять или шесть автолетов и половину персонала».
«И ты называешь это излишней осторожностью? По-моему, он руководствуется здравым смыслом».
«Не обязательно нападать на них с воздуха. Мы могли бы высадить десант где-нибудь на склоне вулкана и атаковать со стороны. Но Бодвин видит в этом какие-то проблемы».