Хроники Мастерграда. Книги 1-4
Шрифт:
Комок черной желчи подкатил к горлу, пытаясь прорваться сквозь сомкнутые зубы. Только многолетняя военная закалка спасала офицера от нервного срыва. Мысли витали далеко от этого места. Он вспоминал дочь с шестилетним внуком. Неделю тому назад они уехала в Сочи. Как же рассказать жене о Переносе города? Теперь дочь с внуком все равно что умерли, они никогда больше их не увидят. Никогда, какое горькое слово…
За столом уже знали результаты облета окрестностей от самого летчика и встретили речь угрюмым молчанием.
Пальцы градоначальника нервно забарабанили
– Плотина электростанции с водохранилищем-охладителем на нашей земле?
– Так точно, – мрачно произнес летчик и, торопливо вытащив платок, откашлялся.
– Это хорошо. – мэр незаметно выдохнул воздух и кривовато улыбнулся. Значит будем с электричеством. Уголь поблизости подходящих для электростанции марок найдется. И его много. Еще немного подумав, спросил:
– А людское жилье, чужое, – выделил интонацией последнее слово, – экипаж обнаружил?
– Да, видели стойбища из чумов, по типу тех, в которых живут северные народы, и какие-то оборванцы вокруг.
– Ну и куда мы попали? Кто-нибудь может объяснить? Надеюсь, сам факт Переноса города с окрестностями сомнению не подлежит? – Мэр оглядел угрюмо молчащих офицеров, затем упер тяжелый, пронизывающий взгляд, каким хищник, готовясь к прыжку, смотрит на жертву, в лицо летчика и с силой прижал ладонь к зеркальной поверхности стола.
– Я не знаю. – тихо ответил подполковник, взгляд опустился на столешницу.
– Хорошо… – мэр кивнул и небрежно откинулся в кресле. – Фотографии окрестностей додумались сделать?
– Так точно, – проронил полковник, вялым движением достал из кармана куртки тощую стопку белых прямоугольников и передал Соловьеву.
Торопливо просмотрев фото и пару раз многозначительно хмыкнув, градоначальник передал их офицерам. Пока передавали из рук в руки фотографии и тихо говорили между собой, неторопливо выровнял лежащие перед собой листки бумаги, с лихорадочной поспешностью решая, как строить диалог. Он обязан победить. Сейчас или никогда! Давить, давить и убеждать в собственной правоте и необходимости подчиниться. Пока вояки не опомнились, взять их под контроль, иначе все планы пойдут насмарку. Сами погибнут и город погубят. Соловьев обвел сощуренными глазами офицеров. Те молчали, угрюмые взгляды обращены в стол. Градоначальник внутренне усмехнулся. Не им соревноваться с ним, половину жизни проработавшим в еще том гадюшнике – городской администрации, в искусстве подчинения людей.
– Значит так, мужики, я не господь бог и не знаю, где мы, но в одном точно уверен: мы не в России двадцать первого века. На другую планету нас перенесло или в другое время? Не знаю, пусть разбираются ученые. Главное, страны под названием Российская Федерация здесь нет, и это реальность, в которой предстоит жить дальше! Я глава города и для меня основное – любой ценой обеспечить безопасность, – он выделил голосом последнее слово, – и наладить материальную базу для нормального существования горожан. Мне и вам вместе придется этим заняться,
– Кто нас перенес? Кто? – вскочил вдруг главный таможенник, весь багровый, – На свете миллион таких городишек! Почему, почему это случилось с нами? – суетливо вскинувшись, истерично повысил голос, – Или это какое-то природное явление? Пришельцы или гребанные потомки на нас эксперименты устраивают?
Офицеры непроизвольно переглянулись, их самих мучил тот же вопрос.
Вопрос риторический и не требовал ответа, но градоначальник вскинулся, словно ему противоречили.
– Я не знаю, но это и неважно, важно сейчас, – выразил интонацией последнее слово, – Выжить! Выжить и насколько это возможно сохранить научный и промышленный уровень.
Таможенник рухнул на стул, отвернулся к окну.
«Цзинь-цзинь», – звонко защебетала приземлившаяся на подоконник беззаботная весенняя птаха. Для нее ничего не изменилось: все так же пригревало солнце и количество червячков не изменилось, так чего горевать? А мелкие проблемы людей важны только им самим. Толпа перед окнами здания, недавно с азартом выкликавшая главу администрации, таяла, распадалась, словно кусок сахара в кипятке.
Соловьев помолчал, в очередной раз поправил лежащие на столе документы, добиваясь их идеального выравнивания и сказал назидательно, проникновенно, почти по-дружески:
– Мужики! От нашего мира остался только город и его окрестности. Семьдесят тысяч горожан и несколько тысяч сельских жителей, которым необходима ваша защита. Есть тут враги, нет ли, я не знаю, но рассчитывать нужно на наихудший вариант. Они есть, и они сильны. Поэтому полагаю, что в связи с Переносом черт знает куда, вы должны перейти в подчинение городской власти. Только так мы сможем дать отпор любому врагу, – увесисто шлепнул рукой по столешнице. Всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит – так кажется, сказано в библии?
«Ловко», – заместитель начальника отдела ФСБ, не отрывал взгляд от большого желто-коричневого знамени города в дальнем углу кабинета, рядом со стягом России. Из потенциального сидельца Соловьев превращался в спасителя города и начальника для людей в погонах. Глянул на градоначальника, тот уловил этот взгляд, лицо на миг дрогнуло. В сейфе секретки отдела накопилось внушительное досье о незаконных делишках Соловьева, ждали только отмашку из центра – пустить в ход.
Молчание затягивалось. Из открытой форточки слышался приглушенный шум моторов.
Перспектива превратиться из привилегированных федералов и областников в подчиненных городской администрации не радовала. Это и снижение статуса, и повседневный контроль, в то время как командиры успели привыкнуть к самостоятельности. Из Москвы или областного центра все не проконтролируешь. Тем более что еще тлела надежда: Перенос не навсегда, немного потерпеть, и они вернутся назад, и жизнь возвратится на привычные рельсы.
Начальник пожарного гарнизона нахмурился, машинально почесал бритый затылок и поднял руку. Дождался кивка Соловьева и поинтересовался: