Хроники Мастерграда. Книги 1-4

Белоус Олег Геннадиевич

Хмыкнув, подполковник положил трубку, прикурил сигарету и попытался прояснить ситуацию: позвонил коллегам, но все, что сумел выяснить – в администрацию пригласили всех силовиков, но причины сбора никто не знал. Философски пожав плечами, никуда от нудной рутины не денешься, пододвинул поближе раскрытый ежедневник и записал на страницу с сегодняшним числом – одиннадцатым августа время

совещания. Золотой солнечный зайчик застыл на полированной столешнице, напомнив позавчерашний разговор с директором электростанции. Тот категорически утверждал, что за поддержку казахов лично Соловьеву заплатили золотом. В правильности решения оказать помощь южным соседям в борьбе с джунгарами, подполковник не сомневался, да и с экономикой у градоначальника все получалось. Вот только моральная сторона… Не слишком ли поторопились с решением о подчинении градоначальнику?

День прошел обычно, только пару раз отрывался от документов: на обед и дневное построение батальона. Без двадцати четыре Изюмов глянул на наручные часы и со вздохом облегчения отодвинул на край стола наполовину просмотренную увесистую папку с документами, поднялся с кресла. В распахнутые окна вместе с порывом бодрящего ветра донесся басистый сержантский рык:

– Запевай!

Дружный хор молодых голосов грянул:

Я по свету немало хаживал,

Жил в землянках, в окопах, в тайге,

Похоронен был дважды заживо,

Знал разлуку любил в тоске.

Но Москвой я привык гордиться,

И везде повторял я слова:

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва.

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва.

Изюмов нахмурился и потер гладко выбритую щеку. Песня пробудила мучительные воспоминания. Он родился в маленькой деревне дальнего Замкадья, и почти каждый год навещал родные места. С тем, что никогда

больше не увидит их, до сих пор не мог примириться. Москва семнадцатого века не его Родина, но, в тоже время, он чувствовал какое-то родство с этим незнакомым городом. А слово Родина, именно так с заглавной буквы, было для него свято. Родина для него – это покойный дед, каждый год на 9 мая одевавший тяжелый от боевых орденов и медалей пиджак, это дети, которым еще расти и расти, это пацаны, служащие под его началом, это святой праздник Победы. И за нее он готов порвать всех и, если придется, отдать даже самое дорогое, что есть у человека – жизнь.

Подполковник захлопнул дверь кабинета и направился по коридору, по пути бросив дежурному по штабу сержанту – сверхсрочнику, скучавшему в стеклянной выгородке напротив входа:

– Я в городскую администрацию. Звонить, только если случится что-то важное!

– Есть – торопливо подскочил со стула дежурный.

– Начальник штаба выехал?

– Никак нет, товарищ подполковник!

Изюмов прошел дальше, приоткрыл дверь кабинета начальника штаба. Хозяин помещения с мрачным видом укладывал в светло-коричневый портфель толстую плитку ежедневника –подарок жены на день рождения. Мелкий городской бизнес: частники и две артели производили из привозной кожи широкий ассортимент продукции: от курток до портфелей и кошельков. При этом качество кожи гораздо лучше, чем у изделий из двадцать первого века, правда ассортимент фурнитуры весьма узок.

– Чего такой мрачный, Сергей Федорович?

Командир и начальник штаба наедине общались на «ты» и, вне службы, их отношения были приятельскими.

– Да не могу никак успокоиться, – голос заместителя дрогнул, в ушах еще стоял дурноголосый, белугой, бабий вой и испуганный плач детей на похоронах, – Все вспоминаю соседа, пограничника, который погиб в стычке с разбойниками. Двое детей остались сиротами. Погодки пять и шесть лет.

– Сочувствую, – Изюмов понимающе кивнул, могучая рука хлопнула начальника штаба по плечу, – считай, мы все сейчас на войне… Ты со мной поедешь в администрацию или сам доберешься?

Конец ознакомительного фрагмента.