Хроники Моокрогга. Изнанка Тьмы. Том 1
Шрифт:
– Или чудодейственное средство от облысения, – покивал я, совершенно не впечатлившись фантазиями сокурсника.
Наугад и по наитию в этом мире чаще всего попадается сплошная дребедень, а вытащить из кучи дерьма бриллиант можно только если ты сперва сам его в эту кучу и засунул. Оракул осуждающе покачал головой в ответ на мой вечный пессимизм и тут же просиял, нащупав что-то в кармане куртки:
– Ага! Нашел!
Выудил искомое, полюбовался пару секунд и торжественно протянул – ну ни дать ни взять орден, дарованный лично правящим монархом при большом скоплении завистливого народу. Только подушечки с кистями
– Что это, как думаешь?
– Понятия не имею, – пожал плечами я. – На вид что-то довольно старое, септаграммы для изготовления артефактов перестали использовать еще в Седьмую войну, как бы символично это ни звучало.
– А что за камень?
Я медленно начертил указательным пальцем нужные руны, прямо в воздухе, торопливо развеял две последние – не то! – и осторожно дотронулся до артефакта:
– Опал, если не путаю отзыв.
– Ого, никогда не думал, что они бывают такого цвета…
– Можешь спросить кого-нибудь с кафедры алхимиков, они точнее определяют камни.
– А это что значит? – торопливо спросил Сид. Изящные лучи из черненого серебра неспешно наливались оранжевым, равномерная пульсация едва угадывалась. – У меня он не светился. И в лавке тоже, – в глазах Сидхара отразилось подозрение, что «орден» ему подсунули с гнильцой, но ни один нормальный студент магической школы не откажется от дармового артефакта, будь тот хоть трижды проклят самим Вечно Мертвым.
– Почувствовал что-то, вот и активировался.
– Что именно?
– Не знаю. Обычно артефакты реагируют на создателя, носителя или то, для чего предназначены. Что говорит твое наитие на этот счет?
– Ничего, – покачал головой оракул, на всякий случай прислушавшись к ощущениям.
– Странно, – хмыкнул я. – Обычно из тебя так и сыплются пророчества о конце мира.
– Тебя бы оно порадовало? – поджал губы Сидхар, болезненно реагирующий на любое упоминание о специфичности своего дара.
То, что на первых курсах можно было счесть досадным недоразумением, постепенно становилось системой. Конечно, увидеть востокчанин мог и хороший урожай репы, и смерть любимой тетушки заказчика – вероятности развития событий открывались перед ним по-прежнему легко, – но с высокой точностью был способен предсказывать только негативные. То, что репа вызреет – тридцать процентов из ста. А вот тетушка отойдет в Сопредельный мир уже с вероятностью в восемьдесят-девяносто процентов. Такая специфика дара снижала спрос на него – не каждому охота слушать пророчества о падеже скота, побитой градом пшенице, разграбленном обозе или бесплодии будущей супруги. Хотя, если заменить почившую тетушку тещей – клиентуры поднаберется, хе-хе…
– Извини, Сид.
– Ерунда. Я начинаю привыкать к мысли, что войду в летописи с прозвищем «черный вестник Моокрогга».
– Объединим усилия? Ты будешь предсказывать народу гадости, я исполнять их.
– Отличное предложение. Только чур разбираться с последствиями тоже будешь ты.
– Почему это?
– Судя по графику Дергона – у тебя получится лучше. Так что с этой подвеской?
– Предлагаю тебе сходить к тому прославленному лавочнику и спросить, он наверняка знает, чем торгует, – я протянул
– Вот не хватало, чтобы еще и взорвалось! Знаешь, бери-ка ты его себе, Звор.
– Хм… Если ты насчет облысения, так мне вроде бы рановато…
– Артефакт засветился у тебя в руках, значит реагирует на твое поле, – взгляд оракула внезапно стал серьезным. – Я выбирал, положившись на свой дар, значит он должен был попасть именно к тебе.
– А если б не засветился, ты совал бы его всем встречным-поперечным?
– Прогнозируемая вероятность пятьдесят при переменной к шестидесяти трем, – щегольнул знаниями востокчанин, но пропали они втуне – как и большинство боевых практиков я понятия не имел о тонкостях расчетов предсказаний и вероятностей. Зато немало знал о причинах внезапной щедрости обитателей этого мира.
– А может этот твой Красс просто спихнул тебе бракованный товар? Ну-ка вспоминай, он, случаем, не сильно радовался твоему выбору? Может как-нибудь подмигивал подозрительно, бровями шевелил, ухмылялся, хихикал в кулак, сквалыжно потирал трясущиеся потные ручонки?
– Я уже говорил, что Красс – известный мастер и очень уважаемый человек, он дорожит своей репутацией! – возмутился моим грязным инсинуациям Сидхар. – И, между прочим, закончил кафедру алхимии в нашей Школе!
– И что? Хочешь сказать, диплом Хувнтонской Школы дарует индульгенцию? С выпускного и до смертного одра?
– Как ты только дожил до двадцати трех с таким характером!
– Может и не дожил, – меланхолично пожал плечами я. Кивнул в ответ на изумленный взгляд оракула. – В смысле – может и не до двадцати трех. Я знаю только примерную дату своего рождения. Плюс-минус пара лет.
– И говоришь мне об этом только сейчас?!
– А что тут такого? В мире полно людей, которые не знают собственных родителей, не то что какую-то кучку бесполезных цифр. Да и какая разница? Арканам и заклятиям все равно, кто их строит – столетний старец или двенадцатилетний юнец, главное векторы не перепутать.
– Ну знаешь… Ладно, дело твое. Но в лавку мастера Красса я точно не пойду и ни в каком заговоре его подозревать не стану, как бы плохо ты не думал об окружающих. В крайнем случае спрошу у кого-нибудь из ребят с кафедры алхимиков, помогает ли эта штука от облысения.
– Если бы помогала – то просто так бы на прилавке не валялась, – я спрятал септаграмму в подвязанный к поясу карман и решительно поднялся из-за стола.
– Куда собрался? – сдвинул брови Сидхар.
– К директору Дергону. Поболтаем, что делать с бесовым графиком.
– Отлично! Заодно и про артефакт спроси! – крикнул мне в спину оракул.
– Обязательно, – буркнул я, только чтобы отвязаться. По правда говоря, артефакты меня сейчас интересовали в последнюю очередь.
Небо неспешно наливалось фиолетовыми чернилами подступающей ночи, пока что едва заметными на фоне оранжево-желтого заката. Необычный для столицы Юга холодный ветер любопытно перебирал страницы книги, забытой на прилавке. Моложавый мужчина лет пятидесяти чуть сощурил карие глаза коренного востокчанина, привычным движением пригладил щеточку аккуратных рыжеватых усов.