Хроники Обетованного. Клинки и крылья

Пушкарева Юлия Евгеньевна

– Так, - он с готовностью пошёл рядом, специально ради неё замедляя шаги.
– Но друзья когда-то звали меня просто Фиенни.

Фиенни. Точно трель закатной песни - той, что так дивно даётся Делире.

Мать... Тааль закрыла глаза, отгоняя воспоминание о ночном бдении и разговоре с матерью. Слишком больно вспоминать об этом, даже зная, что всё - плоды колдовства песчаного старика Хнакки и, возможно, самих тауриллиан. Больно и унизительно: они надругались над самым дорогим для неё, над печалями и радостями родного гнезда. Всю недолгую жизнь Тааль стыдливо, как любая майтэ, прятала свои раны - а они, смеясь, погрузили в них пальцы, содрали тонкую корочку...

Тааль надеялась, что

мастер Фаэнто непричастен к бдению и трём загадкам Хнакки, а тем более - к тем испытаниям, которые чуть не прикончили её раньше. Почему-то, идя с ним бок о бок, ей очень важно было это знать.

– Фиенни - как хорошо звучит. Музыкально.

Он шутливо поклонился.

– Высшая похвала от майтэ. Я польщён.

Тааль нерешительно улыбнулась. С ним рядом было хорошо. Она растерялась, обнаружив это в себе: ей потребовалось не так уж мало времени, чтобы привыкнуть, например, к Гаудрун и Турию. А полупризрачного человека, бредущего рядом, она видит впервые в жизни - но с ним рядом так легко, будто они знакомы целую кучу солнечных кругов...

– Я должна знать, что случилось с моими друзьями, Фиенни. Вы расскажете мне? Почему их здесь нет?

– Потому что это место не для смертных... Для тебя сделано огромное, потрясающее исключение, - без всякого выражения пояснил он.

– Но где же они тогда?

– Вероятно, там, где хотели оказаться. Тауриллиан умеют дарить желаемое.

Тааль искоса посмотрела на него. Было непонятно, говорит он серьёзно или горько насмешничает.

– Со мной был кентавр-звездочёт, Турий-Тунт, который оставил свой садалак, чтобы идти со мной на юг.

Она снова покачнулась, не устояв, и Фиенни стиснул ей локоть; даже в этом простом движении он ухитрился показать не снисходительность, а заботливое уважение.

– Впечатляющее доверие, - убеждённо сказал он.
– Для любого кентавра порвать связи с садалаком - значит нанести себе неисцелимую рану.

– Да, - Тааль кашлянула: ей сдавило горло.
– А теперь я даже не знаю, жив ли он... И ещё со мной летела майтэ, моя подруга из гнездовья у Алмазных водопадов. Она искала своего маленького брата, тауриллиан угнали его в свои земли...

За второй стеной им открылась широкая, мощённая фигурной плиткой площадка. Колонны маленького древнего здания замерли справа; Тааль заметила, что полукруглую крышу здания прикрывал навес из тонкого и лёгкого, как яичная скорлупа, материала. Навес выцвел, но когда-то, по-видимому, был небесно-голубым; продуманная защита от солнца Пустыни... Только вот для чего она призракам, которые, по слухам, населяют Молчаливый Город?..

– Да, я слышал, что они ищут сторонников, - задумчиво откликнулся Фиенни. Он отвёл Тааль чуть в сторону, чтобы она не наступила ненароком на кусок чьей-то каменной лапы... Лапа была когтистой, но короткой и покрытой тщательно вырезанными шерстинками - явно не драконьей. Рядом, прямо на солнцепёке, валялись гордая голова льва и крыло, похожее на орлиное. Грифоны?.. Отец рассказывал Тааль о них, но твердил, что они давно вымерли...

Она поняла, что голова кружится с новой силой.

– Это были не поиски. Их угнали силой, как... рабов.

На этот раз Фиенни долго молчал.

– Мне тоже известно далеко не всё. Но, насколько я знаю, с ними всё в порядке, Тааль. Если тауриллиан дали слово, они сберегут твоих друзей.

"Даже если слово дали через тех отвратительных грифов?" - усомнилась Тааль, но промолчала. Город, исподволь выраставший вокруг, казался ей всё более удивительным.

Они миновали странный дворик и вышли к развилке из трёх широких не то дорог, не то улиц. Здесь стояло то, что осталось от впечатляющего, в три нынешних обхвата Тааль, дерева. Дерево тоже

было, разумеется, не настоящим, а вырезанным из гладкого чёрного камня с серебристыми прожилками. Ветви его были голыми, но когда-то на них, наверное, звенели драгоценные листья... Тааль предположила, что дерево служило своего рода указателем. Одновременно ей вспомнилась Серебряная роща, где они впервые встретились с Турием; тревога за него мешала ей восхищаться.

– Нам туда, - сказал её спутник, указывая направо. Там виднелось приземистое строение из розоватого песчаника. Тааль сначала решила, что жара искажает ей зрение: таким оно было громадным - не разглядеть конца... Ступени у входа тоже были розовыми, с коричневыми разводами, и сияли на солнце так, словно время их не коснулось. То здесь, то там Тааль замечала остатки невысоких колонн (нечто вроде беседок?) и изящных каменных скамей, прикрытых навесами из того же странного материала. Кое-где его нежная голубизна переходила в лиловый или салатовый, иногда попадались рисунки с солнцем, луной и созвездиями. Кто знает - может, когда-то эти звёзды могли двигаться, повинуясь искусной магии или тонким механизмам?..

– Что это?..
– растерянно прошептала Тааль, как только они приблизились к розоватой громаде. Над входом, само собой, вновь были высечены драконы. Их запечатлели в полёте - рядом, со сплетёнными хвостами, изогнувшихся в странном томлении. Отчего-то Тааль смутилась.

Понаблюдав за её реакцией, Фиенни тихо засмеялся.

– Много веков назад это место звали Лабиринтом. Через него нужно пройти, чтобы попасть в ту часть Города, где я живу.

Тааль отметила, что он не сказал: "где живут такие, как я"... Она опять не стала расспрашивать, боясь проявить бестактность. Пока везде царили такие же тишина и безлюдье, как во всей Пустыне - и как в любых руинах Неназываемых от северных до южных краёв.

– А что было в этом лабиринте?
– спросила она и, морщась от боли в неловко устроенных мышцах, поставила ногу на первую ступень.
– Какие-нибудь чудовища?

– Нет, зачем же?
– образ Фиенни постепенно плотнел и наливался яркостью; Тааль заметила даже блёклый румянец у него на щеках. Не оттого ли, что они углублялись в Город?..
– Никаких чудовищ, Тааль. Просто торговые лавочки, и жилища тех, кто победнее, и места, где собирались повеселиться и послушать музыку... Тут было раздолье для певцов и волшебников. Да-да, - улыбнулся он, когда в сером тумане глаз отразилось глупо-изумлённое лицо Тааль.
– Когда-то здесь кипела жизнь. Очень разная и не совсем обычная, но всё-таки жизнь.

Тааль пыталась и не могла представить себе такое. Они вошли в высокий проём, и она заметила пустые петли. Возможно, здесь были высокие двери из настоящего дерева? Возможно, они стояли распахнутыми до самого заката, гостеприимно впуская путников?..

Она крепче вцепилась в локоть Фиенни. Теперь ей казалось, что каждый камень вокруг, если дотронуться до него, окажется тёплым от чьих-то рук - или лап, или крыльев.

Со всех сторон потянулись запутанные переходы, пронизанные нишами или подобиями маленьких пещер. Кажется, изнутри пещеры делились на комнаты и могли даже состоять из нескольких ярусов. Фиенни шёл непринуждённо, всегда зная, куда повернуть, но Тааль и представить себе не могла, как можно ориентироваться в такой мешанине... Проходы то сужались, то становились широкими, как речные долины. Квадратные сооружения, выстроившиеся у розовых стен непрерывными шеренгами, заставили Тааль ахнуть: они были деревянными, из превосходных, крепких лесных пород. Она легко определяла их на глаз: старина-дуб, сосна, бук, клён, отполированное до блеска чёрное дерево... Неужели сюда доставляли древесину со всего материка?..