Хроники особого отдела — 2
Шрифт:
Хмыкнув: «Укрепили…», — он въехал в крепость, лишь слегка кивнув головой и громко сообщая страже:
— Граф Арундел Джон, немедленно доложить! Меня ждут!
Чёрный как смоль скакун показал замешкавшимся стражникам белые зубы и ехидно заржал. Хозяин наклонился к его острому нервно дрожащему уху и шепнул:
«Мрак, заткнись, хва ржать, приехали…»
***
Одетый в повседневный темно-синий (и слегка засаленный) камзол, страж-йомен, наследственный «поедатель говядины», в силу своего рождения ставший начальником королевских гвардейцев, суетливо приветствовал прибывшего графа.
Стоя в одиночестве на
— Почти как Святой Павел, ваша милость, красота-то какая…, - непонятно почему показав рукой на дом Бога, вступил он в диалог.
Попытка общения была не сказать чтобы совсем бесплодной… Вместо всадника, не удостоившего его вниманием, на желающего пообщаться стража среагировал злобный боевой конь, уронивший на мощеную камнем площадь небольшую кучу остро пахнущих яблок и проворно цапнувший толстяка за плечо.
— Святой Павел - самый большой собор на островах, не богохульствуй, — наставительно пояснил в ответ на громкий «ох» пострадавшего прибывший без свиты граф.
Вскоре оба гостя (и двуногий, и четвероногий) оказались у огромных окованных медью дверей. Вход был увенчан аркой, украшенной каменным плющом и львиными мордами. На крыльце стояло несколько человек — свита лорда-протектора.
Всадник спешился и, небрежно бросив поводья в чьи-то руки, не сняв шляпу и не поприветствовав никого, проследовал внутрь.
Нагловатого милорда через бесконечные коридоры проводили в небольшую квадратную приемную и оставили в одиночестве. Последний принялся коротать минуты ожидания, раскидывая бережно разложенные соломенные циновки, дабы рассмотреть великолепный мозаичный пол.
Очень быстро к нему присоединился молодой граф Ричмонд, несомненный (правда внебрачный) потомок герцогов Ланкастерских.
Наконец двери распахнулись.
— Ричард Йоркский Плантагенет, ожидает вас!
Но в тишине строгого покоя присутствующие услышали мерзкие смешки:
— Так тебя ещё не называли, дорогой друг, — фыркнул невежливый граф.
И прибывший, протянув в приветствии руку, вошёл в кабинет. Двери плотно закрылись, и в покоях вновь наступила торжественная тишина.
***
На стене красовался гобелен с изображением пяти белых львов на красном поле. За столом на новомодном венецианском кресле (с подушками на сидении) сидел его высочество герцог — регент при вдовствующей королеве Елизавете (уже объявленной самозванкой). Всего две седмицы прошло, как епископ Батский, в миру Роберт Стиллингтон, не без толики злорадства сообщил Тайному совету: Веселый король когда-то успел заключить с Элеонорой Батлер, дочерью графа Шрусбери брачный договор (после попрания чести оной дамы). Помолвку эту так никто и не расторгнул, а забывчивый Эдуард IV через год венчался с Елизаветой Вудвилл.
Воодушевленные сим знанием жители Лондона, подкрепившие его петицией парламента, спешно предложили единственному законному представителю рода исключить из списка престолонаследия принцев Эдуарда и Ричарда. «Ибо преступления его отца перевесили народную чашу терпения».
В камине трещали сухие поленья, несмотря на полдень, ярко горели свечи. Трое мужчин собрались для заключения странного договора.
Размеренным голосом уверенного в себе воина предполагаемый король предложил прибывшим сесть. Ехидный граф тут же развалился в кресле и с интересом разглядывал сидящую за столом представительную фигуру протектора, мужественность которого
— Мне нужны мальчишки, — внезапно первым начал граф Арундел.
Присутствующие вздрогнули.
Герцог поднял тяжелый взгляд на говорящего и бросил:
— Смело и неумно, Джон.
— Да ладно? Ты трудами купленного за тридцать серебренников епископа получаешь трон, Генрих (граф Ричмонд) удачно женится, а я исчезаю. Совсем.
— Неужели для вас, мой милый друг, королевский двор такая тяжкая повинность? — голос хозяина кабинета звучал насмешливо, но глаза горели едва сдерживаемой яростью.
Разговорчивый пришелец, казалось, вообще не замечал этого недовольства.
— Их величество Елизавета согласится с любыми вашими доводами, будучи уверена в том, что ее дети живы. Однако мы озаботимся, чтобы никогда никто из потомков не смог претендовать на власть. Порукой в этом МОЕ слово. И не надо морщить свой наследственный нос. Я ведь не каждый день тут с вами договариваюсь. Можно же и по-другому все устроить.
Лицо герцога медленно наливалось чёрной жестокой яростью. Такого состояния мог достигнуть только настоящий берсерк. Кровь всех его потомков, посещавших ледяные северные берега и своими руками возводивших стены Палестины, сейчас горела в венах. Правда, собеседник продолжал, кривляясь, доказывать обратное. В какой-то момент новомодное резное кресло полетело в камин, и огромная тень его величества заполонила своей энергией кабинет. Сухое полированное дерево, попавшее на поленья, затрещало и в отблесках огня… молодой граф Ричмонд разглядел лицо, огненный овал сидящего рядом с камином графа.
— Мальчишки мои. Власть — ваша, детки. Елизавета станет прародительницей нового королевского рода, старайся, Ричард. Сильно не греши. И не забудь в качестве компенсации подарить мне герцогство… а то все граф и граф. Норфолк хочу.
***
Прозванный за легкомысленное отношение к слабому полу «веселым», король Эдуард IV, с небольшим (досадным) перерывом, восседал на троне ни много ни мало — 21 год, вечность! Озаботившись рождением сына, король лишь на 8-й год своего правления сумел произвести на свет из десяти детей трёх перспективных наследников престола. Умерев со спокойной совестью от пневмонии, сей славный сын Отечества оставил державу и сыновей на лорда-протектора, брата Ричарда. Все бы ничего, но власть, как известно, развращает, и спустя три месяца его высочество лорд сообщил миру о той тонкой грани в престолонаследии, которая отделила законом факт рождения детей Елизаветы Вудвилл от трона и короны.
Историки сломали о манускрипты и исторические свидетельства не одно перо за последние пятьсот лет, но так и не пришли к единому мнению — куда пропали принцы? Вероятность их убийства очень высока, но ведь занимая престол, Ричард уже и так полностью дискредитировал партию принцев.
Оставалась королева. Ещё при жизни современники отмечали ее властность и амбициозность, неспроста обвиняя в колдовстве и за глаза клеймя ведьмой. Уничтожив принцев, Ричард оставлял за своей спиной сильную Елизавету, а он не любил удары с тыла. Стоит вопрос: могли ли они заключить сделку? Жизнь детей за спокойствие двора? Сомнительно.