Хроники особого отдела
Шрифт:
– Пришли. Час назад Елена Дмитриевна охала от чёрного балдахина Бернини. Сейчас мы под ним. Отсюда прекрасно виден ещё и западный фасад Константиновского алтаря с ярко-красной порфировой полосой. А теперь вытяните шеи, вон колонна эдикула и могила Петра!
Самый высокий из присутствующих, Илья, подался вперёд и честно осмотрел стены и пол сооружения.
– А сам-то он где? – поинтересовался изыскатель.
– Кто? – решил уточнить Ян.
– Ну, Пётр?
– Да позади вас сидит...
Люди на миг застыли и начали оборачиваться.
У
Оладий, невидимкой отделившийся от стены, внезапно мурлыкнул и, выставив антенной пушистый хвост, неторопливо направился к объекту общего внимания.
– Здравствуйте! – первым открыл рот Илья. И, отказываясь поверить в происходящее, продолжил. – Ян Геннадьевич, я не про человека, я про кости Святого спрашивал.
Ян примолк. Взгляд, который он метнул в Илью, был полон какого-то весёлого любопытства. Мол, интересно, что скажешь, если… командир почесал ухо, посмотрел на свою оторопевшую команду, потом пожал плечами. И, взмахнув рукой, изрёк:
– Вот у хозяина и спроси. Я-то откуда знаю, куда его кости делись...
Часа через два группа выбралась из подземелья. В кармане начальника Особого отдела лежал небольшой железный кусочек, только что собственноручно отломанный от Копья Судьбы. В Ватикане было запланировано ещё одно дело, (договариваясь о котором, начальник почему-то хихикал, а Святой возмущённо размахивал руками и изрекал проклятия).
***
В базилику святого Петра в Риме копьё попало из Парижа в XVIII веке. Этот артефакт отождествляют с Константинопольским копьём, которое было спасено в 614 году, после захвата города персами. Оно несколько веков хранилось в храме Святой Софии, пока в 1492 году султан Баязид II не подарил году его папе Иннокентию VIII.
Копьё сделано из железа, а не из сплава меди. Описания его весьма скудные. В 1954-55 годах после экстренного заседания Совета кардиналов артефакт был изучен.
Когда у копья исчез его кончик – не уточняется... но, совершенно точно, известно, что по краю оставшейся части копья проходит борозда. Словно кто-то отпилил кончик или даже снял его, как будто это была насадка.
Кроме этих просочившихся в печать данных об отломанном/отпиленном крае, сведений нет. Все исследования были засекречены и уложены в очередную папку ватиканского архива. Копьё с обломанным концом сегодня может осмотреть любой желающий, правда очень издалека...
Следует отметить, что на заседании изучался только этот единственный вопрос. Подобных собраний не было ни до, ни после 11 ноября 1954 года.
***
В воскресенье паства, как всегда, ожидала речь после молитвы. Кардиналы нестройной
– С какой целью вы согнали в Собор такое количество некрещеных детей? – строго спросил он у Чельсо Константини, секретаря Священной Конгрегации Пропаганды и Веры.
Кардинал оглянулся и, не увидев никаких детей, позволил себе спросить:
– О каких детях идёт речь?
– О тех, – едко заметил папа Пий. – О тех, что оставили на полах свои грязные отпечатки босых ног. Я недоволен нашими гвардейцами. Служба не может быть превращена в балаган для цыган и евреев! Обратите внимание на столь нелицеприятный факт.
Странный упрёк поразил кардинала до глубины души. Дети? Грязные отпечатки? Но мраморный пол, отполированный за века касаниями множества ног, мягко сиял. Никаких следов на нём не было!
– Но я не вижу грязи, – занервничал Константини. – Вы… устали? Сегодня немного душно, и есть возможность отменить выход.
Но Папа уже неторопливо поднимался по ступеням к открытому настежь окну. На огромной площади его ждали. Более пяти тысяч человек готовились выслушать проповедь Святого Отца. На залитом солнцем пространстве среди убранных цветами колонн они надеялись на его слово, на отпущение грехов и спасение заблудших в неверии душ.
В первом ряду торжественно стояли одетые в чёрное и коричневое монахи нищенствующих орденов, за ними ослепительно белой волной – суровые доминиканцы, далее – швейцарская гвардия, очень яркая, в своём жёлто-синем обмундировании, итальянские карабинеры и военные. Уже за ними, вольной и радостной толпой, располагались простые граждане Итальянской республики.
Папа подошёл к окну. Где-то слышался торжественный рокот органа. Фуга… величественная и мрачная. Перед ним – толпа босых детей в чёрно-белых полосатых пижамах. Они протягивали к нему свои грязные чёрные ладошки. Их смуглые лица и большие карие глаза выдавали национальную принадлежность. Кто допустил нечестивых в средоточие Веры и Благочестия? Пий XII с тоской оглянулся на сопровождающих и попросил воды. Деваться было некуда. Даже эти странные дети с отчетливо проступающими синими цифрами на тощих ручонках нуждались в его слове...
– Боже милосердный, – прошептал он. – Откуда они?
Понтифик сделал глоток воды.
– Возлюбленные дети мои! Вы пришли сегодня на эту залитую тёплом и солнцем площадь, чтобы понять, веруете ли вы в Отца нашего! – Его слова, многократно усиленные микрофоном, упали на головы пришедших. Он услышал нарастающий неясный гул и какие-то невнятные крики, словно истеричные женщины из далекого-далека кричали: «Nemen Mir!» (1). Папа перевёл дыхание и повернулся к присутствовавшему Йозефу Венделю, архиепископу Мюнхена: