Хроники отряда Кси. Противостояние

Долгова Елена

– - Понятно. Тот парень... записей его памяти не осталось?

– - Нет. Я не могу его воскресить и не могу ничего исправить.

Супервиро и шеф Кси переглянулись, и Рей ощутил непривычную и мутную тоску.

– Хорошо, я тебя понял. сделаю все, что смогу, попробую прикрыть тебя от Флетчера, но учти – спасая меня на Осшейне, ты уже вернул долги карме. Подумай, стоит ли убивать меня и снова открывать счет.

* * *

База «Параллакс», госпиталь

Сантос

склонился над медицинским компьютером, еще раз проверяя расчеты. Он знал, что сделал все, что мог, но так и не сумел избавиться от страха. «Я не покажу Владу, что не уверен в результате. Он слишком устал, неудача его добьет».

– Синтезатор уже отработал, – сказал он вслух по возможности ровным голосом.

Влад кивнул и принял в ладонь небольшую ампулу, содержимое которой тут же переместил в шприц.

– Слушай меня внимательно. Мы разморозил Ли быстро и, как только восстановится кровообращение, введем препарат. Будем действовать по обстоятельствам. Возможно, понадобится реанимация.

– Хорошо, начинаем.

Распахнулась тяжелая дверь, из крио-отсека повеяло холодом. Капсула на кронштейне легко выехала наружу. Сантос стер с прозрачной крышки иней, коснулся сенсоров, выбирая программу. Влад замер рядом, со шприцем наготове, наблюдая за свечением индикаторов.

«Наверное, я быстро старею, – подумал он с грустью, – понемногу теряю веру в благополучные исходы. Я не хотел для Ангелины суррогата жизни и готов был отступиться. Если бы не упорство Сантоса...»

Пискнул сигнал, крышка отъехала в сторону. Лицо девушки оставалось бледным, но уже утратило сходство с ледяной статуей. На гладкой коже остались потеки влаги, похожие на дорожки слез.

– Можно вводить, лучше в яремную вену.

Влад сделал свое дело быстро, аккуратно и отложил в сторону шприц.

– Жизненные показатели пока более-менее в норме.

– Думаешь, она чувствует боль?

– Я не знаю, Сантос. Выход из криозаморозки – странная штука. Работа охлажденного мозга анормальна. Заморозка это по сути не сон, и не кома, и не клиническая смерть… Это непонятно, что. Не факт, что человек проснется прежним.

– Не важно. Пускай Ангелина вернется хоть какая, это все равно будет наша Ли.

* * *

Двадцать часов спустя

Сначала была только тьма. Потом эту тьму разогнал метеороидный поток – мириады светящихся искр пронзили космос. Ангелина видела свои прозрачные, бестелесные руки на фоне размытого свечения. Поток сделался гуще, космос исчез, сменившись сначала туманом, а потом настоящим, густым и теплым дождем. Сквозь шум дождя пробивались другие звуки – скрип двери, разговор матери и отца, хруст травы, которую бабушка рвет для животных. Их старый дом, в давно уничтоженной колонии, оказывается, уцелел, и находился неподалеку, но тропа в зарослях блуждала и не приводила Ангелину к цели. Ливень усилился

и заглушил все остальные звуки.

– Мама!

Дождь, и так теплый, стал почти горячим, превратился в туман, а потом – в дым, который странным образом не мешал дышать. За завесой дыма теперь полыхало пламя – так трещали оставшиеся от домов головешки, коробилось и ломалось кровельное железо. Дождь больше не шелестел, все заглушил рокот двигателей. «Это атакуют гирканцы, а у меня нет оружия... Но все равно, я должна быть там». Теперь Ангелина бежала к горящему дому вслепую, раздвигая обожженными руками тлеющие ветки, но заросли становились все гуще, а пожар – все ближе и горячее. Она рванулась сквозь огонь, ощутил его прикосновение, а потом все исчезло.

Место полностью переменилось, теперь вокруг простиралась ни на что не похожая, прорезанная иссохшими каналами пустошь. На большом камне, вполоборота к Ангелине, сидел Ксанте Ке-орн.

– Привет, дорогая, – он встал и шагнул навстречу.

– Зачем ты влез в мою иллюзию?

– Хочу поговорить в последний раз.

– А если я проснусь?

– Будешь жить долго и счастливо.

– А ты? Что будет с тобой?

– Уйду и сделаю то, что должен.

– Ты не сможешь вернуться?

Ке-орн молча кивнул.

– Тогда зачем уходишь?

– По-другому нельзя.

– Врешь ты все. Сирмийцы всегда врут, особенно людям. Ну вот... теперь ты смеешься.

– Тебе я всегда говорю правду.

– Нет-нет-нет...

Она вдруг поняла, что сирмиец исчез, на равнину наползала мрачная туча. Ветер уже гнал первые струйки пыли.

– Ксанте!

Ответа не было. Ударил ветер. Он нес пыль и призрачные, темные силуэты, лишь слегка похожие на человеческие.

– Вам нельзя оставаться лимбе, повернитесь к ветру спиной, – произнес незнакомый голос.

Тугой воздух толкнул в лопатки, вынуждая уйти. Мир пустоши уже таял, его сметала буря. Ангелина сделала вдох, но захлебнулась ветром и, мучительно кашляя, открыла глаза.

* * *

– С возвращением, лейтенант, – сказал Сантос, мягко улыбнувшись. – Вы спали почти сутки.

Влад стоял рядом с товарищем, Ангелина поразилась, насколько хирург осунулся и постарел. Она попыталась приподняться, но не смогла. Ослабевшая кисть руки не сжималась в кулак. Щеки оказались мокрыми, ресницы слиплись.

– Как долго я лежала в отключке? – Пробормотала Ангелина и собственный голос показался ей чужим.

– Три недели, Ли.

– Как меня вытащили?

– сирмиец вернулся с Осшейна и привез записки по нановирусу. Мы сделали лекарство и ввели его тебе.

– Спасибо вам обоим – и тебе, Сантос, и тебе, Влад. А теперь помогите мне встать.

– Нет. Если ты даже каким-то чудом поднимешься, то все равно не устоишь на ногах. Придется пролежать еще несколько дней.

– Ладно. Что известно про Марта?