Хроники Потусторонья: Проект
Шрифт:
— Нет, не надо, — я хихикнул. — Ясно как Божий день, чего тут пояснять. Время?
— 18 часов 55 минут 59 секунд 15 июля 2006 года по миролюдскому времени, с погрешностью в ± 1 минуту 38 секунд.
— То есть нам тут ещё целый день гулять?!
Я огляделся. Вокруг была Москва, давешний Ащеулов, и 11 часов 11 минут на моих бело-золотых.
— Простите, Милорд, но, боюсь, я ничем не могу вам помочь в данной ситуации. Могу лишь подсказать адреса ближайших кафе или других мест общепита и досуга.
— Это катастрофа… Ладно, Радуга с тобой. До связи.
— Слушаюсь, Милорд, — сказала Кошка-аналитик и повесила трубку.
«Не прощаясь, прямо как полковник!», мысленно порадовался
— Ну что, братцы-кролики? Солнце ещё высоко. Какие у кого идеи относительно нашего времяпрепровождения?
Я оглядел своих «воспитанников». Хороши, ничего не скажешь. Сонни — что твой ученик-отличник: заглядывает в глаза, словно ждёт, когда же я, наконец, начну его чему-нибудь этакому учить. Валя, напротив, в последнее время пребывает в какой-то странной отрешённости. Взгляд мутный, куда-то не то на Ту Сторону, не то просто внутрь себя. Учится он там, что ли, подумал я. Он ведь Дух теперь, а значит, знает, что Информация — повсюду вокруг нас, знай себе учись.
— Да мне, в общем-то, всё равно, — Сонни весело улыбнулся. — Я на работе отпросился, сказал, что попал в переплёт, получил сотрясение мозга. Так что у меня выходной, а то и два.
— Круто. Но ещё круче то, что ты, будучи Воином Радуги, продолжаешь работать в «МакДаке». Бросить не думал?
— Так это надо ещё придумать что-то, объяснить как-то, — Сонни пожал плечами. — А я пока не знаю, как. Да и потом, деньги-то всё равно нужны.
— Поразительно серьёзная нынче молодёжь пошла, — невольно восхитился я. — Хотя вот Валя у нас из этой картины выпадает… Слышь, Мастер Иллюзий, ты чего приумолк? Тихий какой-то сегодня, как подменили.
Его и правда будто подменили. Казалось, за одну ночь он повзрослел на несколько лет. Впрочем, чему тут удивляться? Этот парень увидел и услышал за весьма короткий срок столько невообразимого (по человеческим меркам), что вполне мог многое переосмыслить…
— Дело не в этом, Герман Сергеич, — (ага, значит мысли ты-таки читаешь!) — Дело в том… Я думаю, очень уж быстро всё это развивается…
— Да? А я вот думаю, что это самое «всё» развивается крайне медленно, — недовольно заметил я. Мы медленно шли по Большой Лубянке: — Тут, Валёк, какая штука: в Мире Духов времени нет, это так. Правда, есть так называемое условное время: иногда при синхронизации с Миром людей его удобно использовать, как отправную систему временных координат. Так вот, Аналитический Отдел рассчитал, что Искажённый будет идти от места рождения до предположительной Точки Инвазии — Лубянской Трещины — семь условных суток. Это было 12 июля, то есть три дня назад. Три дня — и три ночи, понятное дело. И хотя условные сутки миролюдским не равны, там погрешность изрядная, факты упрямо твердят нам о том, что времени остаётся всё меньше и меньше… Как закончим с Шанталь, надо не забыть связаться с Аналитическим, уточнить у них график движения Искажённого. Честно говоря, я стараюсь об этом особо часто не думать. Сам посуди: вас у меня пока что только двое, с незафиксированной ещё Шанталь — трое…
— А сколько должно быть? — спросил любознательный Сонни. Я только руками развёл:
— А Радуга его знает. Теоретически — семеро. Хотя это такое, примерно-приблизительно-условное число, такое же условное, как и время в Потусторонье. Потому что никто и никогда не скажет тебе точно, сколько Обращённых Духов… кхм, да… Так вот, никому не известно, сколько Обращённых Духов нужно, чтобы остановить Искажённого. Может быть, и вас двоих-троих хватит, а может, и тридцати мало будет. А может, и трёхсот не хватит. В Проекте цифра была такой же условной: от семи до десяти, только вот десять мы набрать точно не сумеем. У Исследовательского Отдела, у Сталкеров в разработке есть одна девочка… вроде бы с какой-то специфической способностью. Кроме того, у меня есть на примете одна, э-э, моя старинная боевая подруга, вот… Это пятеро. Плюс я сам… Плюс, быть может, Вертиго, Дьявол-младший, хотя он меня и не любит… Ну и я не теряю надежды найти ещё кого-нибудь! Мало Воинов, ребята, ма-ло! Есть Кошки, но Кошки —
— Неужели Духов так мало? — удивился Валентин.
— Дело не в этом. Нас осталось не так уж и мало, даже после двух Войн. Но Перворождённые Духи для Искажённого не помеха.
— Почему? — спросил Сонни. — И что вообще такое этот Искажённый?
Прямо как в «Что? Где? Когда?»: отвечать будет Герман Кастальский!
— Как тебе сказать… Грубо говоря, Искажённый — это Дух-мутант, заражённый кем-то вроде паразита. Мне не известна природа этого паразита, но Первый говорил, что Искажённый приобретает иммунитет к способностям Сущности, на которой паразитирует. Иными словами, Духи, сколь древними и могучими бы они ни были, против Искажённого бессильны или почти бессильны. Именно поэтому после Второй Войны, после того, как первый Искажённый повёл войска Тени на Орден Радуги и лишь чудом был уничтожен, мы с Первым разработали Проект, который назвали «Воины Радуги». Его суть сводилась к тому, что противостоять Искажённым, если таковые ещё найдутся, должны не обычные Духи, а некто… нестандартный. Например, Дух, который изначально был человеком. Понимаешь, его человеческая составляющая — ваша человеческая составляющая, — отчасти сохраняется, особенно это касается образа мышления. Старые Духи воюют по шаблону, по Закону, по Кодексу, поэтому наши Войны могут длиться миллионы, миллиарды миролюдских лет. Это сродни шахматам, в которых никто не смеет мухлевать, даже Воины Тени. А вот у Искажённого ничего подобного нет, он не стеснён никакими рамками, поэтому он не только иммунен к нашей силе, он ещё и сам очень силён. Вот так я и стал куратором Проекта… Ну как, устраивает тебя такой ответ? — бодро спросил я, однако меня внезапно перебил донельзя задумчивый Валя:
— Простите, что перебиваю, шеф. Дело в том, что я тут вспомнил об одном человеке… и подумал, что, возможно, он тот, кто нам нужен.
— А поподробнее?
— Он работал в зоомагазине через Ярославское шоссе… Между прочим, в том самом торговом центре, который ограбила Шанталь. Хотя это неважно, конечно… Просто мы вдвоём иногда к нему заходили. Он был непростой… неординарный человек. Я не знаю, где он сейчас, но помню, что он живёт в Пушкино. Думаю, если мы туда поедем, мы его отыщем. А дальше вы уже посмотрите, подходит ли он нам, или нет.
— Молодцом, Валькинштейн! — я одобрительно похлопал парня по спине. Похоже, он окончательно втянулся в нашу работу, что не может не радовать. Толковые помощники мне уж точно не помешают: — Тогда сделаем так. Как только возьмём Шанталь, поедем в Пушкино, всё равно по дороге. А я попутно выясню, как там та девочка, и работает ли моя, э-э, подруга там же, где и работала раньше.
— А кто ваша подруга? — спросил Сонни с хитрой улыбкой.
— И всё-то тебе расскажи, да? Вот доедем до неё, сам и познакомишься.
— Ну ладно… А вы меня научите невидимости?
— А отчего вдруг именно невидимости?
Он покраснел.
— Да так…
— А, ну-ну. Это просто, смотри. Глаза закрой — что видишь?
Сонни закрыл глаза.
— Ничего не вижу. А что? Да и потом, глаза-то закрыты.
— Не волнуйся, — прошептал я. — Сейчас увидишь…
— О! Кажется, что-то вижу! — вдруг воскликнул он. — Ой! Герман Сергеич, а что это?
— Что видишь-то?
— Та же улица, только будто негатив. И всюду точки белые, словно снег пошёл!
Ну да. Негатив — вот ключевое слово, для Полуспектрала-то.
— Вот то-то и оно, что точки. Идти по ним можешь?
— Как это?
— На себя глянь — что видишь?
Он на какое-то время умолк, а потом ответил, но как-то неуверенно:
— Что-то чёрное… Будто капля, что ли. Или искра, как от бенгальского огня, только чёрная и неподвижная… А нет, движется!