Хроники Реликта. Том 2

Головачев Василий Васильевич

– Он просто набил ему морду, – с хмурой улыбкой закончил свою речь Прохор. – Таким образом, друзья мои, де-юре мы потерпели полное поражение, тем паче что уровень эмиссара-2 позволяет ему внедряться в любого человека и использовать тело в своих целях. Так что воевать с ним стало невозможно отчасти по этой причине: пришлось бы убивать людей, действующих под чужим сильнейшим волевым управлением.

– А де-факто? – поинтересовался Диего Вирт.

Прохор, мало знакомый с другом Грехова, бросил на него острый взгляд.

– Де-факто мы имеем с ФАГом паритет, хотя он этого, возможно, еще не понял.

У вас есть проводка по сети «контр-3»?

– Мне она не нужна, – небрежно ответил Диего.

– Ну-ну. – Панкратов-старший повернулся к сыну: – Что молчишь?

Ставр помедлил, не решаясь задать личный вопрос, и отец понял его колебания.

– Видана работает в аналитическом центре «контр-3», я дам координаты.

– Где она живет?

– Там же: Марс, Плоть Бога, поселок паучников под названием Долина Фобоса. В то место свалился когда-то спутник Марса Фобос. Но добраться тебе туда будет сложно.

Ставр повел плечами.

– Доберусь, – посмотрел на Диего. – У меня двойственное впечатление от всего, что я узнал. Тебе так не кажется? Как твое «альтер эго»? Дождался тебя Диего-первый?

Вирт погрустнел.

– Дом Габриэля пытались взорвать, инк не уцелел… метро тоже. А вот чужанское метро почему-то сохранилось.

Кто-то постучался в головы каждого из гостей Яна Тота с безмолвной просьбой войти, и через минуту в комнате неслышно возник Грехов. Поздоровался с Панкратовым-старшим, оглядел остальных.

– Вы уже в курсе событий? Тогда сразу к делу. Велизара убили К-мигранты, после того как обезвредили команду спейсера «Рама». С ними пора кончать, предела их ненависти к людям нет. «Контр-3» поможет мне или придется готовить операцию самому?

Вопрос был к Прохору, и тот после недолгого колебания кивнул:

– Скорее первое, чем второе. Я сообщу.

Грехов повернулся к Ставру:

– Я знаю, что ты готовишь уровень-5 для Алсаддана. Предлагаю повременить с единичной акцией, через день-два мы проведем операцию «Чистка» во всех высших эшелонах и одновременно разберемся с Хасаном.

Прохор с горестным недоумением взглянул в совершенно спокойное лицо сына. Тот покачал головой:

– Алсаддан – мой! – И так это было сказано, что в комнате повеяло холодом.

Грехов остался равнодушен.

– Не имею ничего против. Диего, мы уходим.

– А где Мориончик?

– Ушел домой, на Чужую. Ему хватает своих проблем.

– Тогда пошли.

– Э-э… – сказал Прохор с некоторой растерянностью. – Габриэль, по-моему, вы несколько спешите. Нам хотелось бы встретиться с вами и обсудить совместные действия.

– Кому – нам?

– Руководству «контр-3».

– С шерифом Барковичем и Патриархом Варфоломеем Иваном I я уже имел беседу, с остальными контакт необязателен.

– Воля ваша. Но вы уходили в поиск и вернулись с Сеятелем. С ним можно наладить контакт?

– Нет.

Наступила тишина. Грехов еле заметно усмехнулся, видя, какое впечатление произвел его ответ.

– Он ушел обратно.

Ставр, который знал, в чем дело, хотел было добавить, но Габриэль сделал это сам:

– Сеятель ушел к своим соплеменникам, а оттуда собирается махнуть за Конструктором, которому, возможно, тоже будет любопытно узнать, что затевает

Игрок в нашем мире. Кстати, он подал интересную мысль. Вот его прощальный слоган: «Странные вы существа, файверы, – неисправимые индивидуалисты. Вместо того чтобы объединиться и стать Инженерами в собственной метавселенной, хозяевами своего космоса, вы отправляетесь в странствия, паломничество, просто полюбоваться красотами иных миров… Может быть, это и необходимо для какого-то краткого периода самосовершенствования, но чтобы вечно ничего не делать – это выше моих разумений! Если тебе не нужен космос, зачем ты космосу?»

В келье Тота Мудрого воцарилась тишина.

Грехов кинул горящий взгляд на Ставра и вышел, за ним последовал Диего, оставив в воздухе тихое слово прощания.

– Это камень в мой огород, – сказал Ян Тот.

«И в мой», – подумал Ставр, но вслух ничего не сказал.

– Файверы, – произнес Прохор, пробуя слово на слух. – О ком это он?

– Обо мне, о вашем сыне, – кивнул на задумавшегося Ставра хозяин. – Обо всех, кто вышел за пределы человечества. Может быть, идея Сеятеля не так уж и утопична?

– Я не совсем…

– Объединиться. Файверам пора объединяться. Нет ничего проще… и сложней.

ГУРРАХ

Радость семейной встречи была горькой и недолгой.

Помянули Ольгу Панкратову, мать – для Ставра, жену – для Прохора, дочь – для Берестовых. Потом выслушали рассказ путешественника по вселенным – Ставр все никак не мог свыкнуться с мыслью, что мамы нет и не будет, поэтому был скуп на подробности, – стали расходиться.

Встреча происходила на Земле, в Новосибирске, но не в доме бабки Ставра, Анастасии Демидовой, а на квартире у одного из интраморфов, ударившегося в бега.

Ратибор и Анастасия ушли первыми, пережив бурю чувств и счастливые минуты от встречи с живым и невредимым внуком. Прохор остался еще на некоторое время, потому что у него здесь было назначено рандеву с кем-то из руководителей «контр-3».

Этим человеком оказался Людвиг Баркович. Как выяснилось, он попросил отца Ставра устроить ему беседу с сыном, и Ставр, в общем-то не желавший ни с кем встречаться официально, не нашел сил рассердиться на отца, понимая, что командиры «контр-3» хотят выяснить, удалась ли миссия посланников. Видимо, беседа с Греховым их не удовлетворила.

Пришлось задержаться на полчаса, хотя сердце рвалось на Марс, в Долину Фобоса, где в условиях строжайшей секретности располагался аналитический центр «контр-3».

Баркович, не изменившийся внешне ни на йоту, выслушал рассказ Панкратова-младшего без комментариев. Он ничего не сказал даже в ответ на философские отступления Ставра, попытавшегося очертить стратегию Игрока – ФАГа, а также идею серых призраков о наступившем Времени Перемен. Впрочем, для Ставра удивительным было не молчание командора погранслужбы, а его состояние флегматичного спокойствия. То ли гибель многих соратников не отразилась на эмоциях шерифа Системы, то ли он их тщательно скрывал, то ли привык считать потери неотъемлемой составляющей противостояния. Единственная реплика, которую он себе позволил, касалась того места в рассказе Ставра, где тот упомянул о погоне.