Хроники Реликта. Том 2
Шрифт:
– Берите, – сказали они хором. – Кого именно брать будете?
Офицеры нерешительно остановились, оглядываясь на К-мигранта. Тот исподлобья оглядел «толпу», выбрал двоих:
– Этих!
Он ошибся, и Ставр мог бы отпустить безопасников с фантомами, но у него возникла другая идея.
«Стоять!» – скомандовал он на уровне рефлекторного управления органами человеческого тела, и офицеры застыли, скованные «браслетами» временного паралича мышц.
На Грига эта команда не подействовала, и Ставр, напрягшись, «влез»
Прохор посмотрел на сына понимающе.
«Что ты с ними сделал?»
«Уходим, – ответил Ставр. – Эти ребятки побудут здесь, пока мы не исчезнем. Но вам в «контр-3» стоит подумать, почему тебя застукали дома сразу же после твоего появления. Если бы за домом велось наблюдение, я бы почуял».
Усилием воли он толкнул «слизняка», направляя его на нужный объект, и тот, развернувшись в двухметровую «простыню», прыгнул на К-мигранта.
«Черт! – сказал Прохор, глядя на то место, где только что стоял Григ. – Никак не привыкну! Может, не стоило с ним так… сурово?»
– Они… убили маму! – хрипло ответил Ставр. – И многих других.
Прохор кивнул, переводя взгляд с застывших офицеров на сына.
– Значит, ты и в самом деле… файвер?
Вместо ответа Ставр убрал двойников, оставив двоих, преобразовал облик отца и свой так, что они стали неотличимы от офицеров безопасности, вырастил фантом К-мигранта, и все «пятеро» потопали к выходу.
В саду они сели в патрульный птеран, освободив его от оперативников, взлетели. Сопровождавшая их обойма конвоиров поняла, что происходит что-то не то, когда птеран с задержанными сел возле метро и его пассажиры исчезли в общем зале.
Вышли Панкратовы в хижине Грехова на Сахалине.
Прохор ничего не спрашивал, только думал о чем-то, изредка посматривая на сына внимательно и с какой-то печалью. Ставр не мешал ему, исподволь готовясь к сеансу связи с Греховым. Большой эйдос теперь не пугал его, но требовал глубокой концентрации.
Грехов ответил быстро, словно ждал Панкратова:
«Файвер, не выходи больше в Большое поле, на тебя охотится эгрегор Алсаддана. Где ты?»
«У тебя на острове. Отец хочет поговорить с Сеятелем, устрой им встречу».
«Сейчас буду».
Ставр почувствовал затылком дыхание чужой воли, знакомой по эмоциональному насыщению и внушаемой угрозе, быстро свернулся и вышел из поля Сил.
«Сейчас прискачет Габриэль».
«Я так и понял, что это его обиталище. Соки у него какие-нибудь есть? Во рту пересохло».
Ставр скомандовал домовому принести напитки и с удовольствием выпил сам два стакана клюквенного морса. Грехов прибыл, когда они принялись за фрукты.
Он вошел стремительно и бесшумно, заполнив собой сразу весь дом, и Ставр понял, что экзоморф отыскал Сеятеля и теперь соединял в себе две личности.
«Задавай свои вопросы, па, – сказал Панкратов-младший. –
«Скорее проекция Сеятеля на матрицу Грехова, – уточнил Габриэль. – Вопросы задавать поздно, Прохор. «Контр-3» расшифрована эмиссаром ФАГа, и он готовил полное уничтожение всей сети, чтобы, образно говоря, впредь не забивать себе этим голову и не ждать удара в спину».
«Ты же говорил, что эмиссара в Системе нет», – бросил подобравшийся Ставр.
«Его и нет… такого, каким все его представляют. Эмиссар второго уровня есть существо коллективное, опирающееся на эгрегоры, вернее, составляющее массивы этих эгрегоров. Разве ты этого не понял, когда ворочался в поле Сил, как… слон в посудной лавке?»
Ставр покраснел.
«Я понял, что гипнотрансляторы ФАГа – и есть эгрегоры. На Земле они помощней, на других планетах послабей…»
«Соображать надо быстрей, файвер. Эмиссар появляется в нужном месте, в Системе, например, когда это необходимо, концентрируя волю всех людей, образующих эгрегоры. Он состоит как бы из миллионов ячеек-умов, собираясь в один гигантский мозг, а точнее – рой! И он уже готов появиться, ты разбудил его своей неосторожной возней в Большом эйдосе».
«Я… я… не хотел…»
«Черт побери, объясните мне наконец, что происходит!» – сказал Прохор.
Сеятель-Грехов посмотрел на него, как бы припоминая, перестал сновать из спальни в кабинет и обратно, присел на деревянный стул у стены.
«Извините, Прохор. Времени у нас, как всегда, очень мало, поэтому буду предельно краток». – И Грехов в нескольких слоганах передал Панкратову-старшему суть происходящих в Системе событий.
Наступившую тишину нарушил Ставр:
«Габриэль, почему я… слон в посудной лавке? Я ходил по эйдосу очень осторожно…»
«Выходить в эйдос надо в режиме мерцания, а не лезть напролом через все этажи и стены. Лови подсказку».
Ставр поймал сложнейший слоган, содержащий приемы проникновения в эйдос в форме «привидения», на несколько секунд ушел в подсознание, исчезнув даже визуально. Правда, отец не обратил на это внимания.
«Как все… жестоко! – сказал он, закрыв глаза. – Кое у кого из нас были сомнения… уж слишком гладко проходили наши операции… А мы грешили на Алсаддана, что он – главный реализатор воли эмиссара… если не сам эмиссар».
«Алсаддан – личность сильная и страшная, и добивается он абсолютной власти в Системе. Еранцев и Шкурин для него конкуренты в данном аспекте. Пока они делают общее дело, он их не тронет, но потом…»
«То есть они обречены».
«Но сам Хасан находится в таком же положении. Пока он действует в нужном направлении, эмиссар его поддерживает, а потом выбросит за ненадобностью. Самое страшное, что, даже если Алсаддана поставить диктатором Системы, он не сможет удержать власть такого объема».