Хроники Рыжей (Трилогия)
Шрифт:
– Нужно срочно что–то придумать, – сказал принц, подходя к нам в сопровождении еще четверых орков, так же выглядевших совершенно очнувшимися от колдовского забытья.
Огненный лис окинул спокойным взглядом трибуны, наполненные взволновано перешептывающимися тварями, а затем наклонился, набрал пригоршню песка и неторопливо натер им свои мозолистые ладони. Я невольно вздрогнула. Орк готовился к битве не на жизнь, а на смерть, позаботившись сделать так, чтобы рукоять топора, которой неизбежно предстояло стать липкой от крови врагов, как можно меньше скользила в его опытных руках. Он одобрительно усмехнулся принцу, сразу и по достоинству оценив и его накаченную фигуру, и угрожающе поблескивающую Полумглу.
– Эти твари
Остальные орки ответили ему возгласами согласия.
– Прощай, девушка! – Лис осторожно погладил меня по волосам, словно удивляясь их нежности и шелковистости. – Если ты еще можешь спастись, то сделай это не задумываясь, и не оглядываясь на нас. Что–то мне подсказывает, что твоя жизнь намного важнее наших! Эх…, – орк отвернулся и огромными скачками помчался к каменной стене, отделявшей трибуны от арены. Друзья последовали за ним, издавая громкие, устрашающие вопли и на бегу извлекая мечи из ножен. Одним невероятным прыжком, Лис запрыгнул наверх стены и врубился в ряды холодных тварей. На трибуне тут же образовался один спутанный клубок, состоящий из смуглых тел орков, серых студенистых туш и сверкающих ледяных лезвий. Я рванулась было на подмогу, но принц успел поймать меня за руку:
– Не торопись, милая. Орки храбры и благородны, но они обречены, а твоя гибель не принесет им никакой пользы. Вспомни последнее напутствие Лиса – мы должны спасти твою жизнь…
– Но как? – изумилась я.
– Подожди, сейчас, – принц вполголоса зашептал какое–то заклинание. – Я сумел скопить немного сил, зря Ледяной бог так низко оценил мои магические способности. У меня должно получиться…
Я печально повернулась к трибуне, мысленно прощаясь со смелыми бойцами, как неожиданно ощутила острый укол в область поясницы и услышала злобный визг, медленно перешедший в предсмертный стон. Я резко метнулась в сторону, проводя рукой по спине и нащупывая несколько капель крови. К моим ногам медленно оседала ведьма Гельда, из груди которой выглядывало лезвие Полумглы, насквозь пронзившее хрупкое тело девушки.
– Вот дрянь! – принц потянул за рукоять меча, и освободившаяся жертва свалилась на песок, хрипя и закатывая глаза. – Мы совсем про нее забыли, глупо и неосмотрительно. А она пыталась тебя убить, точно в почку метила, гадина!
И правда, в руке Гельды еще оставался зажат маленький кинжал, смоченный каплей моей крови. Видимо, магия Края Тьмы ослабила защитное действие амулета, подаренного мне Чумой, и некромантка решилась свести счеты с ненавистной соперницей. Но мне тут же стало до слез жаль импульсивную, неблагоразумную девушку, хоть принц и убил безоглядно влюбленную в него Гельду ради спасения моей жизни. Я наклонилась к умирающей. Черные глаза судорожно расширились, искаженные ненавистью и предсмертной мукой. Синеющие губы шевельнулись. Я склонилась еще ниже, пытаясь разобрать ее последние слова:
– Проклинаю тебя, принцесса! – тихо, но четко произнесла ведьма. – Рано ты торжествуешь, не видать тебе любви и счастья, он тебе тоже не достанется…, – глаза Гельды закрылись, скребущие песок руки дернулись в последний раз и замерли. Некромантка умерла.
Я выпрямилась, мысленно, раз за разом повторяя ее слова и понимая, что уж никогда не смогу забыть эту ужасную сцену. Говорят, что проклятие умирающего сильнее всех сил в мире и всегда сбывается… И страшное предчувствие близкой потери холодной змейкой скользнуло ко мне в душу, обвиваясь вокруг сердца и беспрестанно жаля болезненными, все повторяющимися и повторяющимися укусами.
– Ульрика! – страдающим голосом позвал принц, отвлекая меня от безрадостных размышлений.
Я посмотрела на любимого и потрясенно вскрикнула. По его бледнокожей, упругой спине пошла странная рябь, кожа между лопаток вспучилась, постепенно
Глава 10
Генрих медленно шел вдоль шеренги выстроившихся будто на парад женщин, пристально вглядываясь в лицо каждой очередной претендентки. Оценивающий взгляд его черных, опушенных густыми ресницами глаз, оказывал на заробевших дам почти гипнотизирующее действие, подобное тому, какое испытывает слабовольная птичка в присутствии хладнокровной змеи. Конкурсантки невольно еще выше вздергивали головы, пытаясь натянуть обвисшие вторые подбородки, подбирали пухлые животы и выпрямляли сутулые спины. С чувством внутреннего содрогания, барон остановился напротив пожилой поварихи, имевшей жидкие серо–сальные патлы, неопрятно спускающиеся из–под давно не стиранного полотняного чепца и солидный нос картошкой, украшенный волосатой, коричневой бородавкой. «Великая Аола, только бы не эта!» – мысленно взмолился Генрих, с деланной вежливостью вымучено улыбаясь кокетливо щерившейся, кариозной прелестнице.
Но в это самое время, в щелку между неплотно закрытыми дверными створками наконец–то вползла здоровенная, зеленая муха и с вдумчивым жужжанием неспешно полетела вдоль ряда вытянувшихся в струнку женщин. Генрих, со вздохом облегчения, отодвинулся от разочарованной поварихи и уставился на вторую претендентку в невесты, над головой которой сосредоточенно кружила муха–некромант. « Ну и образина!» – про себя подивился барон, с каким–то извращенным удовольствием любуясь толстыми, чуть ли не лежащими на плечах щеками дебелой экономки, ее необъятной талией и маленькими, утонувшими в жировых складках глазками. К счастью, Марвин полетел дальше. Следующей в длинной веренице женщин стала молодая горничная, худая как жердь, с лицом пестрым от родимых пятен, словно перепелиное яйцо, и выступающими вперед лошадиными передними зубами. В добавку, красотка страдала прогрессирующим блефаритом. Сильф содрогнулся, ожидая самого худшего, но некромант покружился над макушкой девушки и порхнул дальше.
Восьмая дама сразу привлекла внимание Генриха. Уж слишком потерянной и запуганной она выглядела. Бывает, что оденет человек одежду, не отвечающую его возрасту или социальному поведению, и чувствует себя как бы не в своей тарелке – стесняется и смущается. Де Грей и сам немало подивился возникшему у него сравнению, но женщина вела себя так, будто случайно одела чужое, не предназначавшееся ей по статусу тело. Странные манеры, нелепый наряд в обтяжку, неловкая порывистость движений, совсем не подходящих к столь неповоротливому, бочкообразному телу. Муха немного полетала над безобразной толстухой, и уверенно села ей на щеку. Женщина брезгливо вскрикнула и со всего маху шлепнула себя по лицу. Генриха даже в жар бросило при одной мысли об раздавленном в лепешку Марвине, беспомощно валяющемся на полу…
Муха с надрывным, плаксивым жужжанием хлопнулась вниз. На мгновение ее окутало плотной завесой густого дыма, и удивленным взорам опешивших дам предстал сидящий на паркете некромант, со стоном потирающий голову и сияющий здоровенным фингалом под правым глазом.
– Так ведь и убить можно! – обвиняюще буркнул он, опасливо косясь на опознанную княжну.
Зачарованная эльфийка ответила исступленным, предобморочным визгом. Марвин, держась за поясницу и стариковски покряхтывая, кое–как поднялся с пола и театральным жестом указал Генриху на его молодую суженую: