Хроники Рыжей (Трилогия)

Устименко Татьяна Ивановна

Через пару часов полета, Лилуилла надоела Генриху до такой степени, что он почти уже был готов придушить ее собственными руками. Причем, судя по недовольному кряхтению Эткина и кривым ухмылкам Марвина, нудная княжна достала не только терпеливого сильфа. Поначалу эльфийка лишь восторженно охала и ахала, эмоционально комментируя каждый миг пути, да упоенно мечтала вслух о балах и нарядах. Она клятвенно обещала закатить грандиозный праздник по поводу ее воцарения на троне легендарного города Силя и планировала, какие именно указы издаст в первую очередь. У Генриха буквально глаза на лоб лезли от прослушивания запутанных несуразностей,

изрекаемых его будущей королевой. Но вскоре княжна заметно подустала от пребывания на твердой, чешуйчатой драконьей спине и завела совсем другую песню – как мол она утомилась, да и не привыкла ее избалованная светлость к таким суровым условиям, к тому же пить и есть хочется аж невмоготу – короче, пора сделать привал. Доведенный по умопомрачения ее бесконечными жалобами, Эткин пристально вглядывался в расстилавшиеся под его крылом горы и наконец, обнаружил свободную от обломков площадку, вполне пригодную для ночлега. Впрочем, отдых не удался. Капризная княжна оказалась весьма беспокойным соседом. В отличие от Ульрики, всегда спавшей под надежным крылом Эткина лучше чем в пуховой колыбельке, Лилуилла проворочалась ночь на пролет, поминутно и весьма неприятно пихая дракона острыми коленками. Ее беспрестанные причитания выводили гиганта из себя: подними крыло – мне жарко, опусти крыло – мне холодно, ты давно не мылся – от тебя пахнет затхлостью и мышами, не выдыхай дым – он вонючий и это неприлично… И так – без конца! К утру, совершенно одуревший от головной боли и вынужденной бессонницы дракон, добрую сотню раз проклял себя за необдуманно данное обещание – никогда не есть разумных существ. Хотя, по его глубокомысленному выводу, прекрасная эльфийка к числу разумных рас если и относилась – то с весьма большой натяжкой!

С первыми лучами солнца, княжна выбралась из–под драконьего крыла и, выразительно потрясая пустой фляжкой, заявила, что она умирает от жажды. Марвин, с превеликим трудом продравший опухшие, покрасневшие глаза, кое–как смог мобилизовать заспанные ресурсы своего магического зрения и с уверенностью заявил, что неподалеку отсюда находится подземный источник, бьющий из скалы.

– Там? – Лилуилла ткнула пальцем и, получив подтверждающий ответ, бодро затопала каблучками по каменным плитам.

Тройка хмурых, не выспавшихся друзей, обреченно потянулась следом за самоуверенной, золотовласой предводительницей. С этого дня Генрих и Марвин окончательно и бесповоротно уверовали в мудрость Эткина, особенно в части его пространных, философских изречений о стервозных особенностях женской психики. Отныне, единственной девушкой на свете, которая, по их взаимному согласию, заслуживала уважения со стороны мужского пола, оставалась Сумасшедшая принцесса – Ульрика де Мор.

Глава 2

Симпатичный солнечный зайчик теплым пятнышком отразился от начищенного до зеркального блеска шлема, служившего нам котелком, и прыгнул ко мне на грудь. Сильная мужская ладонь попыталась поймать увертливое чудо, но вместо этого смогла отыскать лишь упругий, розовый холмик плоти.

– Доброе утро, замужняя леди! – ласково приветствовал меня принц, наклоняясь к моему лицу и нежно целуя в губы.

– Доброе утро, мессир муж! – улыбнулась я, отвечая на поцелуй.

Темные брови любимого задорно вздернулись:

– Ай–яй–яй, кажется, я совершил проступок государственной

важности – женился на великой герцогине Нарронской, не удосужившись испросить благословления ее ближайших родственников!

– А плевать! – безалаберно усмехнулась я. – Тем паче, что у меня существует серьезное сомнение на счет получения положительного ответа…

Принц невесело вдохнул и ребячливо потрепал меня по спутанным волосам:

– А ты хоть отдаешь себе отчет в том, что своим поступком неосмотрительно поставила свое высочество в разряд парий, отвергнутых собственным родом. Впрочем, тоже самое касается и меня!

– А плевать! – легкомысленно повторила я. – Это вполне в моем стиле. Но знаешь, иногда я возношу молитву богине Аоле, – я встала на колени и сложила ладони с самым благочестивым видом, – умоляя: Дарительница жизни – вынь штопор из одного моего места и вставь его в голову, пусть там появится хоть что–то извилистое!

Белокурый восхищенно расхохотался, и повалил меня в мягкий мох, целуя и щекоча:

– И все–таки, дорогая, было бы правильнее поставить в известность о случившемся кого–нибудь из твоих близких…

– Можешь уведомить об этом меня! – сухо произнес подрагивающий от едва сдерживаемого гнева мужской голос. – Я, как–никак, прихожусь названным братом королю Нарроны, а значит, я и для принцессы – не чужой!

Мы с принцем потрясенно вскрикнули.

На пороге пещеры стоял Генрих, сжимающий в руке обнаженную рапиру. Его поджатые губы кривись в презрительной усмешке, лицо отливало мертвенной бледностью. Пристальный взгляд черных глаз, словно не желая поверить в увиденное, многократно переходил с полуодетой меня на полураздетого принца.

– Так вот значит оно что! – запальчиво выкрикнул барон. – Ты отвергла меня, не пожелала стать моей королевой, чтобы вместо достойного тебя союза, без свадебного обряда – отдаться этому выродку? Да ведь так даже распоследние деревенские бабы себя не ведут. Как же низко ты пала!

– Браки совершаются на небесах! – мягко парировал принц, вынимая из песка отливающую холодным блеском Полумглу. – Поосторожнее в выражениях, сильф. Ульрика – моя жена, и я готов отстаивать ее честь с оружием в руках!

– Как можно отстоять то, чего уже не существует в природе? – саркастично спросил Марвин, выход из–за спины барона.

– Она уже не принцесса, – добавил мелодичный, но чрезвычайно злой девичий голосок, исполненный доминирующего осознания собственного превосходства. – Теперь она мерзкая шлюха и опозоренная, публичная девка!

– Мда, вот тебе и эклектика! – печально протянул заглянувший в пещеру Эткин.

Ничего не понимая, я в растерянности сидела на импровизированной постели, стискивая на груди распахнувшуюся рубашку и силясь уразуметь, откуда тут так внезапно появились мои друзья в компании потрясающе красивой эльфийки.

– Молчи, не смей, это вовсе не твоего ума дело! – выкрикнул барон, поворачиваясь к девушке.

Эльфийка обиженно надула губы:

– Вот здорово! Почему ты за нее заступаешься? Вроде бы, я твоя невеста, а она тебе – кто? А–а–а, понимаю, раньше ты ухаживал за ней! Ну и иди к ней, а я не собираюсь снимать тупой угол в этом любовном треугольнике!

– Лилуилла, одумайся! – мягко укорил девушку Марвин. – Ты и только ты выйдешь замуж за Генриха.

– Нет, – взвился совершенно замороченный сильф. – Ульрику я не отдам!