Хроники Рыжей (Трилогия)
Шрифт:
– Ну, барончик озабоченный, – насмешливо проворчал белокурый, – это уже нонсенс! Гаремы у нас не в моде! Ульрика – моя!
– Моей не стала, так и твоей не будет! – рычал Генрих, угрожая принцу тонким жалом Гиарды.
Белокурый демон ответил ироничным поклоном, отскочил и встал в дуэльную стойку.
Осознав, что сейчас начнется кровопролитие, я негодующе вскрикнула:
– Остановитесь! Что вообще здесь происходит? Я не понимаю!
Противники замерли на мгновение, а затем повернулись ко мне
– Ах, ты не понимаешь! А то, что он тебя обманул, это до тебя тоже не доходит?
– Любимая, я не однократно пытался сказать тебе правду, но каждый раз мне кто–то или что–то мешало!
– Это ты о чем? – внутренне холодея, спросила я.
Принц замялся.
– Э–хе–хе! – как–то по–стариковски, сокрушенно вздохнул дракон. – Никогда не обманывай женщину по мелочам, береги силы на крупное…
– Ну не молчи же! – я вскочила, подбежала к мужу, схватила его за широкие плечи и затрясла как ветер – дерево.
Принц глубоко вдохнул воздух, подобно тому, как делают ловцы жемчуга перед долгим погружением, и с головой бросился в бездонный омут признания:
– Я Астор, принц демонов, гранд–мастер некромантов и старший брат Ринецеи!
– Что? – потрясенно выдохнула я, отпуская его и отступая в сторону. – Это что, шутка?
– Нет, – трагически покачал головой Эткин. – Мы все знали об этом очень давно, но боялись сказать тебе. Надеялись – ты сама догадаешься…
Я перевела растерянный взгляд на Марвина, но тот подтверждающе кивнул и виновато опустил глаза. По смуглому лицу Генриха бродила нехорошая, злорадная ухмылка.
– Ах, я дура наивная! – я с размаху села на песок, покрывающий пол в пещере. – И как я могла не замечать очевидного? Ты же сам упомянул про сестрицу, стягивающую войска под стены Нарроны, еще при первой нашей встрече в Лабиринте судьбы. И это ты спас Ринецею во время нашего с ней поединка в Храме!
– Ульрика, прости меня, ради тебя я пошел против интересов семьи, – жалобно попросил Астор, опускаясь на колени подле меня и пытаясь обнять. Но я вырвалась из его рук.
– Не верю! Ты специально заманил меня к Нису, рассчитывая, что я помогу вам усмирить Ледяного бога.
– Так и есть, – издевательски поддакнул барон. – Он обманул тебя, использовал и обесчестил в отместку за то, что мы убили Абигера. Хочу тебя порадовать, подонок, недавно я ухайдакал второго твоего братца, Арафела!
По челюсти принца перекатились желваки, он тяжело задышал, сжал кулаки, но – промолчал.
– Признайся, гад, что ты специально задумал похитить честь принцессы! – продолжал давить сильф.
– Угомонитесь! – повысил голос мудрый дракон. – Нельзя винить Астора, мужчины всегда идут на поводу у плотского желания. А девственность – это сладкий женский недостаток, легко устраняемый мужским достоинством. Нельзя винить Ульрику – она
– Ну что со мной такое, а? – я глотала слезы. – Неужели предыдущие ошибки меня ничему не научили? Я отвергла Генриха, считая, что он хочет использовать меня для достижения собственных целей. Но вторично наступила на те же самые грабли с Астором.
– Иди сюда, – сочувствующе позвал меня Эткин.
Я бросилась к верному другу и укрылась в кольце его мощных лап.
– Мда, – крылатый гигант одним когтем бережно погладил меня по вздрагивающему от рыданий плечу. – На этот раз грабли оказались укороченными, и ударили не по лбу, а намного ниже…
– Милая, – душераздирающе закричал Астор, падая к моим ногам, – верь мне, я люблю тебя сильнее жизни!
– Ага, как же, – я подняла распухшее от слез лицо. – Не свисти, денег не будет. Так я и поверила родному брату своей заклятой врагини! Ты меня обманул, причем обманул сознательно. Убирайся, я тебя ненавижу и не хочу больше видеть!
– Любимая! – принц смирил гордость и пополз ко мне на коленях.
Но я пренебрежительно пихнула его сапогом в грудь, укрываясь в лапах благоразумно молчащего дракона.
Лицо Астора исказилось. Нежные, безупречно прекрасные черты словно потекли, превращаясь в ужасную, клыкастую морду. Демон закинул голову и пронзительно, злобно захохотал:
– Глупая женщина! Хочешь остаться одна, всеми отверженная и брошенная? Учти, это твой выбор. Умываю руки, баба с возу – и кобыле легче и волки сыты. Так и быть – я уйду. Ты совершенно права, я тебя не любил, просто хотел отомстить и надругаться. Поделом же тебе, гордячка! – Астор распахнул черные крылья и вылетел из пещеры, сопровождаемый гулким эхом мрачного хохота.
Красавица Лилуилла упала в обморок на руки осторожно подхватившего ее Генриха. Марвин смотрел на меня враждебно. Эткин шептал мне что–то ободряющее, но я рыдала пуще прежнего. Что я утратила? Что у меня осталось? Зачем я подарила свою любовь, свое тело и душу мужчине, оказавшемуся врагом? И как же мне жить теперь без этой любви? Слова смешивались со слезами, рождая крик измученного страданием сердца:
От чего так больно ранит
Это слово – не люблю?
Словно душу протаранит,
Нежность сушит на корню
Я забыть тебя пытаюсь,
Или кем–то заменить,
Иронично усмехаюсь:
«Вот бы взять – и разлюбить»
Вновь клинки танцуют в сече,
Очень нужен за спиной
Тот, кто нынче так далече,
Тот, кто нынче не со мной
Без тебя бушует вьюга,
Издевается, ревет:
«Невозможно жить без друга,
Но и с ним житье не мед…»
И приходит мысль невольно
В череде безликих дней:
Что любить – ужасно больно…