Хроники Рыжей (Трилогия)
Шрифт:
– Что сделать? – Я мучилась от безысходности, не находя выхода из создавшейся ситуации и абсолютно не догадываясь, чем мы можем помочь мраморной Ларре. Безрезультатно перепробовавший десятки заклинаний Марвин раздосадованно тер лоб и бессильно ругался.
«Логрус, – напрягала я память, – тени в колодце Пустоты назвали меня Разбудившей драконов. Но чем и как можно вернуть к жизни уснувшую статую?»
– Песней, – категорично заявил Эткин. – Но отнюдь не какой попало, а именно твоей песней, Мелеана! Разбуди Ларру, расскажи ей, как сильно она нам нужна, тронь потаенные струны ее души, поведай ей что–то свое, женское…
«Женское? – мысленно рассуждала я. – Но что я знаю о душе драконицы? Она молода
Песня родилась сама, наливаясь почти осязаемой энергетикой, гремя торжественным крещендо [66] ушедшей боли и вновь обретенной надежды:
Над острыми кручами гор,
Где коршунов стая гнездится,
Вплетаясь в межзвездный узор,
Летает драконья царица.
66
К р е щ е н д о – в музыке постепенное усиление звука, плавный переход от очень тихого до очень громкого.
Пусть снежной холодной крупой
Предгорье с утра замело,
Но солнечный отблеск скупой
Поднимет ее на крыло.
Дыхание ветра поймав,
Плывет над простором земли,
Закон притяженья сломав,
Как могут драконы одни.
С высот благосклонно глядит,
Как славит пришествия день
Народ, над которым парит
Ее благодатная тень.
От жалоб, где стынет слеза,
От прочих проблем непростых —
Закроет царица глаза
Заслонами век золотых.
Она разучилась любить
Крылатых драконов–самцов,
Она, если нужно, убить
Способна хоть сотню бойцов.
Не властно над нею добро,
И зло в ней не будит души.
За помощь сулить серебро
Ей, грешник земной, не спеши.
Она безразличьем полна,
В ней сила божественных воль,
Она исчерпала до дна
Возможных страданий юдоль.
Уже искупила вполне
Свои и чужие грехи
И даже у Бездны на дне
О небе писала стихи.
Но истина только одна
Нужна ей средь тысячи строк:
В драконах душа не видна —
Дракон навсегда одинок.
Быть может, к ней старость близка,
Но снова над гнездами птиц
Летает – как смерть, как тоска —
Царица драконьих цариц…
Переход к тишине стал болезненным, будто удар под дых. Потрясенно молчал Марвин, забавно хлопал глазенками разбуженный моим пением Люций, бесшумно рыдал Эткин…
Но тут статуя мраморной драконицы вдруг устало опустила крылья, с наслаждением потянулась, словно заспавшаяся гибкая кошка, и проникновенно глянула на меня влажными, ожившими глазами.
– Он обещал, что однажды ты придешь к нам, девочка, – нежно произнесла она глубоким бархатным сопрано, приблизив к моему лицу свою аккуратную голову, увенчанную серебряным, похожим на корону гребнем. – И вот ты пришла! Ты готова совершить предначертанное?
– Вы ждали меня? – тупо переспросила я, заикаясь от волнения и внутренне поеживаясь от неприятного чувства предопределенности, делающего меня слепой игрушкой в руках беспощадной судьбы. – Но зачем?
Ларра мягко улыбнулась мне, подмигнула Марвину, заинтересованно покосилась на Эткина, дунула на Ланса, придавая его прическе элегантную растрепанность, вежливым кивком приветствовала наших вояк – в общем, не сделала, кажется, ничего особенного, но за минуту умудрилась оказать внимание всем сразу, в лучших традициях великих правителей. Я лишь оторопело раскрыла рот, потрясенная ее талантом по налаживанию контактов и завоеванию симпатии. Неведомо каким образом, но драконица умела влюблять в себя с первого взгляда. Впрочем, чего в этом
– Мир выглядел таким обустроенным, – начала рассказывать она, сойдя с постамента, – таким прочным и нерушимо–отлаженным. И он принадлежал нам без остатка. Весь, целиком и полностью, включая безбрежное небо над Антеей, леса Красногорья и руины Айгюпта, пески Намбудии и наши родные оазисы. Но так продолжалось недолго. Демиурги заскучали… Они неосмотрительно расслабились, позволив самому благородному из демонов – принцу Астору – увлечься идеей одного отступника–чернокнижника и войти в доверие к добрым Пресветлым богам. А затем коварная Ринецея воспользовалась Усыпляющей иглой, вынесенной ее братом с Радужного уровня, и заняла место богини Аолы. На Земле воцарились война, хаос и разруха. Демиурги радовались, будто дети, легко манипулируя целыми народами, ими же самими и созданными. Так погибли два клана эльфов. Мы восстали, но, увы, творцы впали в безумие, грозясь уничтожить всех драконов. Ринецея тоже желала нам смерти. И тогда мы попросили помощи у пятого, самого древнего демиурга – Логруса, когда–то, миллионы лет назад, создавшего эту планету. Объединив возможности всех драконов, мы сумели пробудить спящую Пустоту, это первообразующее Ничто, служащее основой, началом и концом всего во вселенной. И отец справедливости услышал нашу просьбу. Он перенес главное хранилище артефактов – Храм Розы, ранее располагавшийся в Хрустальной долине, сюда – в свои владения. Демиурги оказались отрезаны от сокровищ Храма, помогавших им управлять всеми процессами жизни и смерти. Порталы также стали практически недоступными для всех, подчиняясь теперь лишь маленькой горстке избранных, принадлежащих либо к архимагам, либо к детям Старшей крови. Создатели так и не сумели найти Храм и нас, укрытых милостью Логруса. Отец вселенского добра погрузил нас в глубокий сон, пообещав, что однажды нам явится его любимая дочь, способная подарить агонизирующему миру новую судьбу, полную счастья, добра и света. И вот ты пришла. – Ларра смотрела на меня просительно. – Верни же нам нашу жизнь, принцесса!
– Кто, я? – обомлела я. – А ты ничего не путаешь, повелительница? Я, конечно, собираюсь остановить демиургов и избавить мир от гибельной угрозы, но создать на земле царство всеобщей справедливости… Под силу ли мне это?
– Не сомневайся, – с пониманием улыбнулась Ларра, проникнувшись моими вполне понятными колебаниями и вместе с тем желая хоть немного приободрить ту, на чьи плечи она только что взвалила новые, весьма обременительные заботы и обязанности, – ты со всем справишься. Мы тебе поможем. Не правда ли, друзья?
– А как же! – важно отозвался Эткин. – Всенепременно!
– Да! – кивнул Генрих.
– Да! – мурлыкнул Ланс.
– Безусловно! – рассудительно подтвердил мудрый некромант.
– Точно! – дружно вскинули топоры Огвур и Кса–Бун.
– Гу! – согласно чмокнул алыми губками крошка Люцифер, протягивая ко мне свои розовые ручонки.
– Да! – тихим эхом прилетело из пустоты, вызывая в памяти бесподобный голос моего возлюбленного. – Я здесь, рядом с тобой, мое нереальное, горькое, краденое счастье!
И тогда я запрокинула голову, громко смеясь от радости, потому что осознала – наша истинная сила заключается в той бескорыстной любви, которую даруют нам родные и близкие. А ради них я готова пойти на все!
– Ларра, – взволнованно попросила я, боясь услышать отказ, – ты поможешь мне найти Астора? Подскажи, научи – как вернуть к жизни его тело и душу?
– Это находится вне предела моих полномочий, – печально прищурилась драконица.
Мое сердце словно оборвалось и ухнуло в ледяную бездну, наполненную черной влагой горя и безысходности… Как, она не может? Но ведь Единорог обещал, что если я найду драконью царицу, то она…