Хроники Сен-Жермена
Шрифт:
— Как приятно, — ответил тот голосом крайне любезным, но в то же время никоим образом не поощряющим притязания вдовы.
— Я слышала, у вас новый повар. — Она вновь оглядела обеденный зал. — Сегодня немного народу.
Мистер Роджерс проследил за ее взглядом и пожал плечами.
— Сейчас не сезон, миссис Эммонс. Отель заполнен на одну пятую, и это хорошо, ибо у нас есть возможность передохнуть и заняться ремонтом коттеджей. Главное здание мы приводим в порядок весной, но вы в это время здесь не бываете.
— Я
И сезонные цены, добавил про себя мистер Роджерс, а вслух, чуть улыбнувшись, заметил:
— Конечно, осенью здесь поспокойней.
Вдова нервно подтянула к себе бокал с «Маргаритой». Коктейль этот она тоже не жаловала, предпочитая бренди текиле, однако смеси на коньячной основе считались теперь старомодными, а миссис Эммонс находилась в том периоде своей жизни, когда возраста начинают бояться.
— Скажите, — спросила она, сделав глоток, — этот милый мистер Франциск по-прежнему с вами?
— О да. — Мистер Роджерс уже отходил от стола, но приостановился, чтобы ответить, и на его обычно бесстрастном лице мелькнула тень удивления.
— Мне нравится слушать, как он музицирует. Старые песни в его исполнении звучат особенно трогательно. — Голос ее против воли предательски дрогнул.
— Верно, — согласился мистер Роджерс. — Он, как всегда будет в гостиной после восьми.
— О, это замечательно, — произнесла миссис Эллмонс чуть восторженнее, чем надо бы, и переключила внимание на выросшего возле ее столика официанта.
Мистер Роджерс вышел из обеденного зала и уже пересек вестибюль, когда в стене бельэтажа открылась неприметная дверца, из-за которой донесся негромкий оклик. Мистер Роджерс поднял голову и направился к лестнице, ведущей наверх.
Небольшая библиотека была обставлена мебелью темного дерева и громоздкими викторианскими креслами, обитыми кожей. Там находился всего один человек. Он улыбнулся и поприветствовал вошедшего на весьма отличавшемся от английского языке.
— В столовой сейчас сидит миссис Эммонс, — сообщил на том же наречии мистер Роджерс. — Она все спрашивает, куда подевался «милый мистер Франциск».
— О Боже! — с притворным ужасом воскликнул мистер Франциск. — Полагаю, миссис Грейнджер тоже скоро приедет?
— Должна прибыть в среду. — Мужчины стояли. Мистер Франциск, затянутый во все черное, — у высоких выходящих на север окон, мистер Роджерс — у двери. — Я отвел им коттеджи А-28 и А-52 над ручьем.
— Если вода им не помеха, они прекрасно проведут время, — безмятежно ответствовал мистер Франциск. — Я не успел заняться настройкой клавесина, так что придется играть на фортепиано. — Он отошел от окна и сел в ближайшее кресло.
— Не думаю, чтобы кто-нибудь возражал. —
— Оно, может быть, конечно, и так, однако… — Мистер Франциск поставил локти на ручки кресла и сцепил пальцы под подбородком. Кисти его, неожиданно маленькие для пианиста, отличались изяществом формы. — Тропу, идущую по гребню горы, надо бы укрепить до начала зимы, иначе первая же оттепель ее смоет.
— Я отправлю Мэтта. Это там вы пропадали полдня? — Тон распорядителя был спокойным.
— Полдня не полдня, но… Этот рейнджер — Джексон? Бакстер? Как его там? Он проверял наше противопожарное состояние.
— Бакус, — автоматически поправил мистер Роджерс. — После прискорбного случая в «Фокс-Холлоу» ему приходится шевелиться. Он дошел до того, что установил сигнальные пункты на всех основных тропах.
— Хорошо, что хоть кто-то этим обеспокоен. В «Фокс-Холлоу» сгорело шестнадцать коттеджей, — несколько жестко ответил мистер Франциск. — А у нас их сто двадцать четыре.
Мистер Роджерс счел за лучшее промолчать. Взгляд его оставался по-прежнему невозмутимым.
— Конюшне также требуется ремонт. Надо подправить крышу и обновить кормушки. Фургон для сена тоже стоит покрасить. Хорошо бы успеть разделаться со всем этим до первого снега. — Мистер Франциск несколько раздраженно оглядел свои черные джинсы и сбил с них щелчками пару пылинок. Его горные кожаные ботинки — не американские, а английские — выглядели очень добротно и явно были сделаны на заказ. Он поднял взгляд и какое-то время молча смотрел на своего собеседника. — Есть ли еще что-нибудь, о чем мне следует знать? Ты, кажется, встревожен?
— Нет, — после паузы ответил мистер Роджерс. — Обычная осенняя скука. Правда, народу у нас поболее, чем всегда. Чета старичков из Чилликота, по фамилии Варне, — в первом номере, они новички. В девятнадцатом поселились некие Харперы с дочкой. Кажется, девушка оправляется от какой-то болезни — так, по крайней мере, говорит ее мать. Двадцать шестой номер занял мужчина, назвавшийся доктором Мюллером. Снова приехала Аманда Фарнсворт. Я отвел ей шестьдесят пятый домик.
— Сколько она тут не появлялась? Года три?
— Да, — кивнул мистер Роджерс. — И еще один новичок облюбовал тридцать третий коттедж.
— Тридцать третий? Не слишком ли далеко? — Мистер Франциск бросил взгляд в окно, на поросший деревьями склон, по которому, огибая бассейн и корты для бадминтона змеилась хорошо утоптанная тропа. Тридцать третий коттедж стоял в конце самого дальнего из ее ответвлений, чуть ли не в полумиле от главного корпуса.
— Он сам попросил, — пожав плечами, ответил мистер Роджерс. — Я говорил, что ему там покажется холодновато и одиноко. Он ответил, что все это пустяки.