Хроники Сэнгоку. Сказание о Черной Цитадели
Шрифт:
Царство тьмы, или как привыкли это место называть люди – Дзигоку.
Дзигоку – мир, где рождается, обитает и властвует истинное Зло. Ходят поверья, будто души умерших, что оказываются здесь, перерождаются в зловещие сущности; другие утверждают, что боги создали людей, а демоны родились из человеческих эмоций и пороков.
Сказания про Дзигоку слагались с незапамятных времен, и ни одно не могло приблизиться к истине. Еще бы. Чтобы говорить на языке истины – требуется побывать в Царстве Тьмы и умудриться вернуться.
Дзигоку – не просто место, куда после смерти можно попасть за те или иные «заслуги», это мир со своей системой
Величественный, с множеством остроконечных башен, сверкающий в сумраке серебром, дворец Сигояма стоял особняком на отвесной скале, что нависла над бурными водами реки Сандзу 58 . Без видимых мостов и дорожек, замок казался непреступной крепостью, а размер его был так внушителен, что с самой высокой башни можно было рассмотреть любой из уровней Дзигоку. Не подающие признаков жизни мрачные окна зияли на теле замка, будто миллион червоточин; статуи неведомых существ были разрушены, от некоторых остались лишь лапы с заостренными, точно мечи, когтями. Самое дальнее крыло этого фантастичного строения давным-давно обратилось в груду камней. Всем своим видом Сигояма изображал место, лишенное какой-либо формы жизни, место давно забытое и всеми покинутое, но это было не так.
58
В японской буддистской народной традиции, река, являющаяся границей между миром живых и миром мёртвых.
Хозяин дворца, а по совместительству и всего Дзигоку – Когараши Тэнгу, уже с тысячу лет провозглашенный владыкой мрачного мира, был правителем жестоким, бескомпромиссным и весьма честолюбивым. Некогда всеми любимый и многоуважаемый, сейчас же жестокий и коварный тиран буквально выживал обителей этих земель, создавая им условия, невозможные для существования, от чего беспризорные души были вынуждены скитаться по просторам Царства Тьмы, безнадежно выискивая выход, то и дело становясь добычей хищных и ненасытных тварей здешних пустошей.
В конце концов, хороший ты правитель или скверный – недовольные всегда отыщутся. Эта участь не миновала Когараши Тэнгу. Даже в лучшие времена его правления настроения среди обитателей зачастую были волнительными и нередко выливались в кровавые бунты, с прилагающимися к ним расправами над прислужниками короля и нападениями на удаленные от замка форпосты. Последние же пять сотен лет замок непрерывно подвергался атакам беснующейся толпы. Повстанцы собирались в обособленные кучки, стремились пробиться сквозь мощный силовой барьер, что словно купол навис над землями вокруг дворца, защищая от незваных гостей.
Однако подобные попытки чаще всего оказывались тщетны; Когараши отлавливал самых отчаянных, жесточайшим образом лишал их силы, обрекая на ничтожное существование. Жалкие клочки этой энергии он преподносил в дар своему ненасытному
Так оно и было: Когараши становился все сильней – ополчение неминуемо слабло. Раз за разом ослабшие и покалеченные демоны уползали во тьму самых захолустных уголков Дзигоку, проклиная и суля рано или поздно расправиться с безжалостным царем. Но то были лишь пустые угрозы, ведь отброшенные и загнанные, они страдали от голода, их демонические силы иссыхали как влага в пустыне, а утратив со временем способность быстрой регенерации, эта безликая толпа недовольных лишилась последней веры в свои силы. Им оставалось лишь принять ту судьбу, что предоставил им жестокий правитель.
Отбрасывая раз за разом армии разъяренных протестантов, Когараши возвращался в стены своего пустующего огромного дворца, заполненного до краев могильной тишиной и поросшего пылью, укутанного вечным сумраком.
Конечно же, так было не всегда.
Некогда окна замка исторгали свет, а при дворе всегда стояла суета, зачастую замок шумел пышными празднествами. Через Сандзу тянулось множество мостов, и к дверям Сигоямы мог прошествовать любой желающий, каждый мог просить у царя аудиенции, и тот был готов с радостью выслушать, а нередко и помочь.
Просящих милости царя было великое множество, но тех, кто жаждал захвата власти – оказалось не меньше. Нельзя представить Дзигоку без подобных персонажей, ведь демоны рождены из человеческих эмоций, а природа людей такова, что им не интересно жить в мире. Они готовы каждый подходящий момент доказывать себе подобным, что они сильнее, умнее и претендуют на власть куда больше, чем нынешний правитель.
Самые сообразительные, не жалея сил и времени, копошились в анналах жизненного пути Когараши, выискивая такую сокрытую за тысячью замков тайну, которая повергнет толпу в гнев, а что может быть хуже разъяренной толпы, будь у тебя даже прислужники со всех уровней Дзигоку и непреступная крепость в виде дворца Сигояма?
Такая тайна без сомнений нашлась, и тут же к Когараши прилип неприятный титул узурпатора. Бунт не заставил себя ждать, и собрал этот бунт под своими лозунгами и знаменами больше половины Дзигоку. Повстанцы тщательно продумали нападение на непреступные стены Сигоямы, а повел их сильный лидер, славящийся свирепостью, силой воли и железным характером.
Самый отдаленный и захолустный край Дзигоку – Мукэн, что теснился к черной земле грудами руин, куда отправлялись души грешников на нескончаемые муки, погрузился в рев толпы. Демоны жались друг к другу, толкаясь и стремясь рассмотреть и расслышать хоть что-то. Многие из них походили на скелеты, обтянутые кожей. Кто-то лишился глаза, кто-то ноги или руки. Большая серая масса мучеников, их числу не было счета. На обломках повалившегося на бок сооружения разрывался громкими речами крепкий, бугрившийся грудой мышц демон. Левый глаз был слеп и недвижимо уставился на толпу белесым зрачком, закрученные спиралью рога возвышались с выбритой наголо головы, из доспехов на нем были лишь поножи и ремни, что крест-накрест перечеркивали иссеченную шрамами грудь и хранили в себе с десяток ножей.