Хроники Средиземья
Шрифт:
Такой проводник был спасением для Отряда. Хранители не успели заготовить факелов — во время свалки у Ворот Мории никто об этом, разумеется, не подумал, — а без света они не ушли бы далеко. Во-первых, коридор постоянно разветвлялся, во-вторых, на пути им попадались речки, глубокие колодцы и широкие расселины, через одну из них, шириной шага в три, гулкую (по ней струился ручей) и при взгляде сверху бездонно-черную, Пина едва уговорили перепрыгнуть.
— Веревка, — уныло укорил себя Сэм. — И ведь я же знал, что она понадобится!
Расселины преграждали им путь все чаще, и они продвигались удручающе
Хранители почти не разговаривали друг с другом, а если и обменивались короткими фразами, то понижали голос до глухого шепота. Тишину нарушал лишь шорох шагов, а когда Гэндальф выбирал дорогу и путники поневоле стояли на месте, в черном безмолвии затихшего коридора раздавалось негромкое журчание воды. Но с некоторых пор Фродо стал слышать — или ему это только казалось? — какой-то едва различимый шум, непохожий на журчание пещерных ручьев. Этот шум напоминал осторожное шлепанье пары проворных босых подошв. Шлепанье обрывалось — однако не сразу, и слышалось дольше, чем звучало бы эхо, — когда останавливались сами Хранители.
К полуночи путники вступили в зал с тремя черными полукружиями арок, за которыми начинались три коридора, и тут Гэндальф серьезно задумался. Все коридоры были попутными, ибо вели, в общем-то, на восток; но левый опускался, правый подымался, а средний тянулся вдаль горизонтально, да зато был уже и ниже, чем крайние.
— Нет, не помню я этого места. Решительно не помню, — признался маг. Он поднял вверх светящийся Жезл, в надежде обнаружить над арками знаки, которые помогли бы ему сделать выбор. Никаких надписей на стенах не было. — Видимо, я слишком утомлен, — сказал он, — чтобы решать сейчас, куда нам идти. Да и вам, я думаю, не мешало бы отдохнуть. Надо отложить решение до утра… хотя светлей здесь утром не станет. И все же утро вечера мудренее.
В северной, стене огромного зала путники заметили каменную дверь. Гэндальф подошел к ней и, стоя чуть сбоку, слегка надавил на нее рукой-негромко скрипнув, дверь отворилась.
— Назад! — рявкнул маг, когда Мерри и Пин с радостными возгласами юркнули за дверь, решив, что здесь они отдохнут спокойней, чем на каменном полу неуютного зала. — Назад! — Хоббиты отступили в зал. — Мы не знаем, куда ведет эта дверь, — объяснил Гэндальф. — Я войду первый.
Он вошел и, высветив Магическим Жезлом небольшую
— Видите? — спросил он вошедших спутников, указав Жезлом на круглую дыру, которая чернела в середине комнаты. У дыры валялись ржавые цепи и осколки разбитой каменной крышки.
— Не одерни вас Гэндальф, — сказал Арагорн, с укором глянув на Мерри и Пина, — ухнули бы вы, голубчики, вниз и, быть может, еще и сейчас бы гадали, когда вам суждено долететь до дна. У нас, по счастью, есть опытный проводник — нечего без надобности соваться вперед.
— Это Караульная, — объявил Гимли. — Здесь днем и ночью сидели часовые, охранявшие вход в те три коридора. А колодец для воды был закрыт крышкой. Он, я думаю, очень глубокий. — Гном с усмешкой покосился на хоббитов.
Колодец словно бы притягивал Пина. Пока Хранители расстилали одеяла-как можно дальше от черной дыры, — Пин подполз к краю колодца и, подавив страх, заглянул внутрь. На него повеяло влажной прохладой. Не совсем понимая, чего ему хочется, он нашарил камень, швырнул его вниз, затаил дыхание и прислушался к тишине. Однако ему не хватило воздуха — так долго падал в колодец камень, — он несколько раз перевел дыхание и наконец услышал далекий всплеск, многократно повторенный колодезным эхом.
— Что это? — тотчас насторожился Гэндальф. Пришлось Пину во всем признаться. Маг успокоился, но Пина выругал. — Мы не на прогулке для хоббитов-несмышленышей, — гневно нахмурившись, сказал он Пину. — Когда ты в следующий раз соскучишься, лучше уж прыгай в колодец сам, чтоб избавить Отряд от юного неслуха. А сейчас угомонись и посиди молча.
Гэндальф прислушался: все было тихо; и вдруг из темной глубины колодца выкатилось усиленное эхом постукивание: тук-тук-тук, тук-таки-тук. Потом оборвалось и, когда эхо смолкло, зазвучало опять; так-туки-так… Донельзя подозрительное и странное постукивание — как будто кто-то подавал сигналы. Однако вскоре постукивание стихло, и Караульная погрузилась в темную тишину — Жезл Гэндальфа едва светился.
— Мы слышали молот, — объявил гном, — или я в этом ничего не смыслю.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Гэндальф. — И ничего хорошего это нам не сулит. Надеюсь, что камень Пина тут ни при чем; и все же его идиотская выходка может обернуться грозной бедой. Никогда не делайте ничего подобного!.. А теперь — всем, кроме Пина, спать. Пин, во искупление своей вины, назначается часовым. Спокойной ночи.
Несчастный Пин, не сказав ни слова, отошел к двери и там притих. Караульную комнату затопила тьма — Жезл Гэндальфа окончательно потух. Пин не отрывал взгляда от колодца — ему казалось, что из черной дыры непременно выползет подгорное чудище. Он очень хотел закрыть колодец — хоть чем-нибудь, хотя бы одеялом, — однако не решился к нему подойти, даром что Гэндальф, по-видимому, спал…
На самом-то деле Гэндальф не спал: он мучительно вспоминал свое прежнее путешествие, пытаясь определить, куда им идти, ибо в Мории даже ничтожнейшая ошибка могла закончиться гибелью Отряда. Через час маг встал и подошел к Пину.
— Иди уж, отдохни, — сказал он ворчливо. — Мне все равно не удастся заснуть. Я тут подумаю, а заодно и покараулю. Завтра нам предстоит нелегкий денек.
Я знаю, почему мне так трудно думать, — усевшись у двери, пробормотал маг. — Все дело в том, что я давно не курил. Ну да, я выкурил последнюю трубку накануне штурма Багровых Ворот.