Хроники Средиземья
Шрифт:
Фродо снова посмотрел на юг. В Белых горах, к западу от Андуина, горделиво вздымалась могучая крепость, окруженная белокаменной неприступной стеной, — Минас-Тирит, надежда гондорцев. И в сердце хоббита вспыхнула надежда. Однако на черном предгорном плато к востоку от Андуина, у Изгарных гор, воздвиглась громадная черная крепость — хищная, многолюдная, грозная.
Фродо невольно посмотрел на восток. За Изгарными горами, в долине Горгорота, темной даже под сверкающим солнцем, громоздилась одиночная Роковая гора, окутанная клубами багрового дыма. Взгляд хоббита скользнул чуть дальше. И вот,
А потом он ощутил ГЛАЗ.
Глаз напряженно разыскивал Хранителя, который осмелился надеть Кольцо. Как цепкий палец, он обшаривал Средиземье. Фродо чувствовал, что от Глаза не спрячешься. Вот он уже ощупывает Наслух. Вот скользнул по ущельям Скалистого… Фродо спрыгнул с Караульного Кресла, упал, скорчился на полу беседки, заслонил глаза лориэнским капюшоном.
Он беззвучно шептал: Не отдам! Не сдамся! — а в беседке звучало: Отдам! Сдамся! — и гулкое эхо разносило над Овидом эту сиплую клятву бессилия. А потом в голове у него прозвенело: Сними! Сними же, дуралей, Кольцо! — и над Овидом разлилась тишина.
В крохотном Хранителе противоборствовали две могучие силы. На мгновение они уравновесились, и он потерял сознание. А когда пришел в себя, то почувствовал, что ни Глаза, ни Голоса больше нет: у него снова была свободная воля, и он сорвал с пальца Кольцо — как раз вовремя. Над беседкой пронеслась темная тень, вниз дохнуло могильным холодом — и опять засверкало солнце. В небе перекликались птичьи голоса.
Фродо медленно поднялся на ноги. Он чувствовал слабость, как после болезни, но воля его окончательно окрепла.
— Я должен идти один, — сказал он. — Потому что темная сила Кольца уже злодействует у нас в Отряде. Да, мне надо уходить одному. Теперь я и верить-то могу не всем, а тех, кто меня никогда не предаст — старину Сэма или Мерри с Пином, — слишком люблю, чтоб тащить в Мордор. Бродяжник рвется на помощь гондорцам, и он им нужен сейчас вдвойне — раз Боромир заражен злодейством. Надо уходить одному. Сразу же.
Он сбежал вниз, к лужайке, где его нашел Боромир, и прислушался. До него донеслись встревоженные крики.
— Они меня ищут, — сказал он вслух. — Интересно, сколько же прошло времени? Наверное, несколько часов, не меньше. — Ему показалось, что крики приближаются. — Как же быть? — пробормотал он негромко. И твердо сказал: — Уходить. Сразу. Иначе я вообще никогда не уйду. И прощаться нельзя. Они меня не отпустят! Значит, надо уходить не прощаясь.
И Фродо надел на палец Кольцо.
Там, где только что стоял хоббит, медленно подымалась примятая трава. А вниз по склону прошуршали шаги — легкие, как шелест весеннего ветра.
Остальные Хранители, собравшись в кружок, сидели на берегу. И хотя каждый из них дал себе слово спокойно ждать, разговор постоянно возвращался к решению Фродо.
— Да, тяжкий ему предстоит
— А значит, разгадывать ее придется нам, — продолжал за Арагорна Леголас. — Мы должны помочь Фродо. Давайте-ка позовем его и проголосуем, куда идти. Мне кажется, что, раз путь на восток закрыт, надо пробраться в Гондор и немного переждать.
— И мне так кажется, — поддержал Гимли. — Но, если Фродо все же решит свернуть на восток, я пойду с ним.
— Да и я пойду, — отозвался Леголас. — Бросить его сейчас было бы предательством.
— Ну, предателей-то среди нас, я думаю, нет, — сказал Арагорн. — Однако, если Фродо отправится в Мордор, ему не помогут ни семь, ни семьдесят семь спутников… а возможно, и навредят: большой Отряд легко обнаружить. Так что я предложил бы всего троих: Сэма (разве он отстанет от хозяина?), себя и Гимли.
— А мы? — негодующе воскликнул Мерри. — Мы с Пином еще в Норгорде решили, что пойдем за Фродо куда угодно…. И пойдем… Да только это же ужасно — отпускать его… прямо к Врагу в зубы! Мы должны его остановить!
— Конечно, должны! — поддержал приятеля Пин. — Ну мыслимо ли сейчас туда лезть! Вот он и не может решиться: понимает, что одного мы его не отпустим, а просить нас идти с ним в Мордор — не хочет… Мог бы, правда, и догадаться, что мы без всяких просьб, сами пойдем — если не сумеем его удержать.
— Эх, не знаете вы хозяина, — вмешался Сэм. — Это он-то не может решиться? Да он небось уже в Лориэне решился! Ну на кой ему, скажите, Минас-Тирит? Ты уж не сердись, — ища глазами гондорца, добавил Сэм. И вдруг обеспокоенно воскликнул: — А где же Боромир? Он ведь еще с вечера вроде как не в себе… Ну да ладно, у него дом рядом, ему не до нас… А хозяин, он давно уж решил, что пойдет в Мордор. Решить-то решил, да побаивался. Ему и сейчас, ясное дело, страшно. Он, конечно, много кой-чего повидал с тех пор, как ушел из Торбы, — раз не выбросил это треклятое Кольцо в Реку и не удрал куда глаза глядят… Ну а все-таки страх его гложет. Да и кто тут не испугается, хотел бы я знать? А про нас про всех он понимает, что мы его не бросим — это-то ему главная помеха и есть. Потому как у него решено идти одному. Он вот сейчас вернется, и мы еще хлебнем с ним горя — попомните мои слова, — он ведь никого в Мордор брать не захочет!
— А Сэм-то, пожалуй, прав, — задумчиво сказал Арагорн. — Так что же нам делать?
— Не пускать его! Ни в коем случае не пускать! — вскричал Пин.
— У нас нет на это права, — возразил Арагорн. — Он Главный Хранитель и один отвечает за судьбу Кольца. Мы не должны диктовать ему свою волю. Не должны, да и не сможем: слишком грозные силы втянуты в борьбу за Великое Кольцо.
— А тогда пусть скорей возвращается, и будь что будет, — жалобно сказал Пин. — От такого ожидания и рехнуться недолго. Час-то, наверно, давно прошел?