Хроники Та Кемет
Шрифт:
– Увидишь, увидишь, – повел крылом Тахути (он, как и мы, видимо только что откуда-то вернулся).
Приготовления были недолгими. Не прошло и четверти часа, как мы все вчетвером – Тахути, Маат, Табуба и я – уже парили над городом, держа курс на Изначальный Холм Бен-Бен.
Служители у входа в главный зал дворца Ра вышколено опустились на одно колено и склонили головы перед Тахути и Маат. Ворота распахнулись, и я увидел воистину царственное по размерам помещение, стены которого были декорированы цветными изразцами и росписями. Сверкающие яркими красками, они изображали то густые нильские заросли с кружащими над ними птицами, то жеманящихся дам царского гарема, а то и самого Ра, гордо восседающего в золотой колеснице. В зал выходило множество дверей.
Зал был полон гостей. У меня прямо-таки закружилась голова при виде многочисленных богов и богинь. Кое-кого из приглашенных я смог узнать самостоятельно, прежде чем мне рассказала о них Табуба. Таковыми были Хапи, который невозмутимо расхаживал по залу вместе со своей женой Нехбет, а также Харвер, стоящий у окна с мрачным видом.
– Ах, этот новый гимн в мою честь такая прелесть, – донесся до меня голос Нехбет, беседовавшей с какой-то богиней. – Правда, милый?
Она посмотрела на Хапи взглядом кобры, готовящейся к прыжку.
– Да, пупсик, – быстро выпалил тот.
– Верховные божества носят корону «Шути», – приблизившись ко мне, шепнула Табуба.
То, что она называла короной, представляло собой головной убор, состоящий из одного или двух высоких перьев небесно-голубого цвета. Впервые я наблюдал такое украшение на богине Маат, когда та встречала нас с Тахути после прибытия из моего времени. Из присутствующих в зале подобными регалиями обладали Шу, Тефнут, Геб и Нут. Бог ветра оказался абсолютно лысым, зато его божественная супруга Тефнут имела роскошные золотистые локоны, свисавшие едва ли не до земли. Геб чем-то напоминал слегка глуповатого и крикливого гуся, того самого, что был вышит шелком на его богатом золотом переднике 36 . Нут, хотя и была загадочно красива, но в целом производила впечатление некой озабоченной особы, потому что стоило Гебу ненароком кинуть на нее взор, он сразу услышал: «Хватит пялиться на мои ноги!»
36
Великий Гоготун, символ и священная птица Геба.
По залу разнесся торжественный звук труб. Присутствующие мгновенно затихли. Двери, ведущие из покоев Ра, распахнулись, и моему взору открылась процессия, во главе которой двигались уже знакомые мне носилки, рядом с которыми шли улыбающиеся Усир и Исет. Последняя, кстати, ничуть свой туалет не изменила и по-прежнему представала пред людьми, тенями и богами в чарующей до умопомрачения наготе. «И как только Усир решается выпускать ее в таком виде на улицу, вот что удивительно», – мелькнуло у меня в голове.
Бог солнца величественно взошел на трон. Собравшиеся чинно поклонились.
– Я тот, кто воссуществовал как Хепри, – гулко возгласил Ра. – Не было еще ни неба, ни суши. Не сыскал я себе места, на которое я мог бы встать. Я размыслил их в своем сердце, задумал перед лицом своим. И создал все образы, будучи единым. И не было другого, кто творил со мною. Я соединился с моим кулаком, совокупился с моей рукой, упало семя в мой собственный рот. И я выплюнул Шу, изрыгнул Тефнут. И пролил я слезы. И возникли люди.
В ответ на эту речь пред Ра предстал бог мудрости.
– Привет тебе, Хепри-Ра-Атум, породивший сам себя, тот, кто воссиял на Холме Бен-Бен. Да живешь ты миллионы лет!
– Да живешь ты миллионы лет! – хором повторили все остальные.
Тут, откуда ни возьмись,
– Сейчас будет петь Раннаи, любимая певица бога Ра, – подсказала Табуба.
37
Мерт, богиня музыки и покровительница торжественных гимнов, изображалась в виде танцующей женщины с иероглифом, символизирующим золото.
Как и следовало ожидать, в дальнейшем мне довелось выслушать очередной хвалебный гимн. На этот раз в честь бога солнца.
Прославляем бога по имени: Хепри, на небе ликующий, Ра, нетленный во времени, Атум, в сумраке торжествующий. Озаряются люди радостью, Когда утром ты пробуждаешься, Ибо ты наполняешь благостью, Всех, кто в мире твоем рождается. О единственный, о совершенный, Тот, который не умирает, Ты есть царь богов коронованный, Кто силен, кто от зла не страдает.Музыка смолкла, и в зале воцарилась вежливая тишина.
– Но сегодня же не мой праздник, что вы, ей богу, – с деланной скромностью произнес Ра.
Раннаи учла вышестоящую критику и не замедлила пропеть маленькую песенку.
О Усир, по твоим велениямПышной зеленью жизнь полна,Расцветают поля в свое времяИ ликуют могуществу Ра.Ра махнул рукой, встал с трона и изрек следующий спич: «Слава тебе, Усир! Пищу и яства получаем мы благодаря тебе. Растут растения по твоей воле, и родит тебе поле пшеницу. Боги и все, кто пришел сюда, пусть восхваляют тебя».
Поднялся обычный праздничный шум. Все наперебой поздравляли Усира. Поздравили его, конечно, и мы с Табубой. После некоторой паузы почтенное собрание начало плавно перетекать в соседний зал, где был накрыт стол, казавшийся бесконечным.
На подносах аппетитно дымилось жаркое, тушеное мясо, гуси, которые, наверное, только что были сняты с вертелов. Повсюду стояли кувшины с вином, пивом и сладкими ликерами. Так же было множество всяких приправ, овощей, зелени, ну и, разумеется, фруктов и ягод.
Гости, не спеша, расселись в деревянные кресла, спинки которых были инкрустированы золотом и бирюзой. Подле пирующих тут же засуетились прелестницы-служительницы, одетые лишь в ожерелья и пояски. Они накладывали гостям пищу, раздавали цветы и благовония.
Я не выявил в рассадке приглашенных какой-либо иерархии. Если она и была, то являлась столь сложной, что я не сумел в ней разобраться. Ра сидел ближе к левому краю стола. Подле него расположились Тахути и Маат. Усир и Исет устроились почти что в центре. Харвер – вдалеке от всех. Другие боги, люди и тени распределились вперемежку.