Хроники Тамула. Трилогия
Шрифт:
— Не расскажешь ли еще о чем-нибудь, что я и так знаю?
Вэнион рассмеялся.
— Ладно! Я, похоже, лезу не в свое дело?
— В народе это называется «во все дырки затычка». Я сделаю все что смогу, но ты знаешь Долманта. Он всему дает свои собственные оценки и выносит собственные решения. Он взвесит Дарезию и Рендор и будет решать, которую из этих стран он хочет спасти.
— Расскажи ему, что я здесь, со Спархоком, — посоветовала Флейта. — Он знает, кто я такая.
— Знает?
— Тебе совершенно незачем осторожничать с Долмантом. Он — не фанатик, как Ортзел, и вполне готов признать,
Глаза Эмбана округлились.
— Нет, когда все это кончится, я уйду в отставку!
— Не глупи, — улыбнулась она. — У тебя поводов уйти в отставку не больше, чем у меня. Ты не сможешь отказаться от такого развлечения. Кроме того, ты нам нужен. — Она повернулась к Тиниену. — Не перетруди свое плечо. Дай ему полностью зажить, прежде чем станешь его разрабатывать.
— Слушаюсь, сударыня, — ответил он, ухмыляясь ее наставительной манере.
— Не смейся надо мной, Тиниен, — пригрозила она. — Если ты будешь позволять себе такое, то однажды утром ты проснешься со ступнями навыворот. А теперь поцелуй меня.
— Хорошо, Афраэль.
Она рассмеялась и залезла к нему на колени, чтобы получить причитающиеся ей поцелуи.
Они сошли на берег и стояли на причале, глядя, как тамульский корабль медленно отплывает из гавани.
— В любом случае, они отплыли в нужное время года, — сказал Улаф. — Для ураганов сейчас еще рано.
— Это обнадеживает, — заметил Келтэн. — Куда теперь, Флейта?
— На противоположном краю острова нас ждет корабль, — ответила она. — Обо всем остальном я расскажу тебе, когда мы выйдем из города.
Вэнион передал Норкану пачку столь трудолюбиво написанных писем Спархока.
— Мы не знаем, когда нам предстоит вернуться, поэтому посылай их с некоторым интервалом.
Норкан кивнул.
— Я могу отправлять их вместе с моими собственными докладами; и, если возникнут осложнения, я всегда могу воспользоваться талантами профессионального фальшивомонетчика, который работает в нашем посольстве. Ему не составит особого труда подделать почерк Спархока после дня-другого практики — настолько, чтобы делать личные приписки к моим докладам.
Спархока эта идея почему-то неприятно поразила.
— Я могу задать вопрос? — обратился Норкан к Флейте.
— Конечно, — ответила она. — Я не обещаю, что отвечу, но ты можешь спрашивать.
— Существуют ли тамульские боги?
— Да.
Норкан вздохнул.
— Этого-то я и боялся. Ведь мой образ жизни весьма далек от образцового.
— Не беспокойся, Норкан. Ваши боги не воспринимают себя всерьез. Большинство из нас считает их легкомысленными. — Она выдержала паузу. — Хотя на вечеринках с ними очень весело. — Флейта вдруг хихикнула. — Они ужасно раздражают эленийского Бога. Он напрочь лишен чувства юмора, а ваши тамульские боги обожают шутки и розыгрыши.
Норкан содрогнулся.
— Хватит. Я не думаю, что мне хочется узнать больше о подобных вещах — Он оглянулся. — Друзья мои, я настоятельно советую вам побыстрее покинуть город. Республиканская форма правления производит
— И кто в итоге принимает решения? — поинтересовался Вэнион.
— Никто, — усмехнулся Норкан. — Тэганцы научились обходиться без правительства. Каждый все равно знает, что от него требуется, так что они изводят всю эту бумагу только для того, чтобы дать работу бюрократам и затем игнорировать их. Я ненавижу все это, но система хорошо налажена. — Он засмеялся. — Был здесь один убийца в прошлом веке. Его, естественно, отдали под суд. И что бы вы думали? Он умер от старости — судьи никак не могли решить, виновен он или нет.
— Сколько ему было лет, когда его схватили? — поинтересовался Телэн.
— Насколько я знаю, около тридцати. Но нам, по-моему, лучше двинуться в путь. У приятеля, который во главе этой верфи, довольно официальная физиономия. Вы устанете ждать, пока он разгребет бумажный завал вокруг себя и найдет для каждого из вас нужный комплект бланков.
Остров Тэга был чистым. Он не был ни особенно декоративным, ни обладающим живописными развалинами, столь привлекательными для романтиков всех времен. Остров не производил никакой экономически значимой продукции, и жалкие клочки земли, поделенные между поселенцами, могли сойти в лучшем случае за огороды. Каменные стены, отмечающие границы полей, были прямыми, как стрела, и одинаковой высоты. Дороги не изгибались и не петляли, и придорожные канавки были всегда одинаковой ширины и глубины. Так как основная промышленность острова — добыча раковин — была сосредоточена под водой, вокруг не было видно ни одной шумной мастерской.
Впечатление от этой опрятности, однако, портил ужасный запах, который, казалось, исходил отовсюду.
— Что это за вонь? — спросил Телэн, пытаясь зажать нос рукавом.
— Тухлые моллюски, — пожал плечами Халэд. — Они, похоже, используют их в качестве удобрений.
— И как они только могут жить в такой вони?
— Вероятно, они уже настолько привыкли, что попросту не замечают ее. Они добывают моллюсков для того, чтобы продавать раковины тамульцам в Материон. Но человек не может питаться одними устрицами да мидиями, посему надо куда-то девать излишки. Кажется, из них получается неплохое удобрение. По крайней мере я не видел капусты крупнее, чем здесь. Телэн с любопытством взглянул на своего брата.
— А жемчуг добывается из устриц или нет?
— Я уже объяснял тебе это.
— А что они будут делать с ним, если вдруг натолкнутся на него?
— Знаешь, Телэн, жемчуг-то не такой уж и дорогой, — объяснила ему Флейта. — В здешних водах есть что-то такое, отчего он чернеет. А кто будет покупать черный жемчуг? — Она оглядела своих спутников. — А теперь, — сказала она им, — нам придется плыть пятнадцать сотен лиг, чтобы достичь того места, где находится Беллиом.
— Так далеко? — удивился Вэнион. — Мы не сможем вернуться в Материон до конца зимы. При скорости тридцать лиг в день мы потратим пятьдесят дней на дорогу туда и пятьдесят — обратно.