Хроники Тамула
Шрифт:
ГЛАВА 8
— Такие, стал-быть, делишки, ваш-ш-величество, — говорил Кааладор, — чегой-то меня не очень тянет пускаться в пляс по улицам. Энти мужички из «унутренних дел» разве што двери на ночь гвоздями не заколачивали, только бы мы лапу не наложили на бесценные ихние бумаженции, а тут, нате вам, — цельная груда бумажек, и где — я ж там раза четыре-пять все переворошил, землю, можно сказать, носом рыл. Неужто, по-вашему, энто дельце тухлятиной не пованивает?
— Что он сказал? — спросил император
— Он подозревает неладное, — добросовестно перевела Элана. — Он считает, что мы чересчур легко отыскали эти документы, и мне кажется, что он, может быть, прав.
Они снова собрались в королевских покоях замка, который с недавних пор повсеместно именовался «Замком Эланы», чтобы обсудить неожиданную находку папок с документами, которые до сих пор никак не удавалось найти. Сами документы лежали стопками на столах и на полу центральной гостиной.
— Неужели обязательно все усложнять, мастер Кааладор? — со слегка страдальческим выражением лица осведомился император. Соответственно своим новым привычкам, Сарабиан оделся на западный манер. Элане казалось, что сегодняшний наряд императора — черный бархатный камзол и жемчужно-серые штаны — выбран не слишком удачно. Черный бархат придавал бронзовой коже Сарабиана нездоровый желтый оттенок.
— Ваше величество, — ответил Кааладор, на время оставив свой любимый говор, — я профессиональный мошенник. Я по опыту знаю, что если что-то кажется чересчур хорошим, на деле, как правило, выходит наоборот.
Стрейджен просматривал папку с документами.
— Поразительно, — заметил он. — Кто-то в министерстве внутренних дел, кажется, открыл секрет вечной молодости.
— Не говори загадками, Стрейджен, — сказала Элана, поправляя складки своего голубого домашнего платья. — Объясни, что ты имел в виду.
Он выдернул лист бумаги из папки, которую держал в руках.
— Вот этот документ, например, выглядит так, словно его написали только на прошлой неделе — хотя, возможно, так оно и есть. Чернила едва успели высохнуть.
— Но эти архивы, несмотря на неудобства, используются до сих пор, милорд, — заметил Оскайн. — Должно быть, это совсем недавний документ.
Стрейджен вынул из папки еще один лист и протянул оба документа Оскайну.
— Вы не замечаете в них ничего необычного, ваше превосходительство?
Оскайн пожал плечами.
— Один совсем новый, другой уже пожелтел от времени, и чернила на нем выцвели так, что трудно что-либо разобрать.
— Вот именно, — сказал Стрейджен. — Не кажется ли вам странным, что выцветший документ на пять лет младше нового?
Оскайн пригляделся внимательнее.
— Вы хотите сказать, что они подделали официальный документ? — воскликнул он. — Это же преступление!
— Дайте-ка мне взглянуть, — сказал Сарабиан. Оскайн передал ему документы.
— Ну да, — пробормотал Сарабиан, — Чальба. Колата вот уже пятнадцать лет расхваливает его на все лады. — Он поднял повыше подозрительный
— Похоже на то, ваше величество. Сарабиан нахмурился.
— Хотел бы я знать, что такого было написано в оригинале, что они предпочли это скрыть?
— Понятия не имею, ваше величество, но что-то там несомненно было. — Стрейджен просматривал папку. — Этот Чальба не поднимался, а летел по служебной лестнице. Похоже, его повышали в должности всякий раз, когда он попадался на глаза.
— Такое делается обычно для близкого друга, — задумчиво проговорил Оскайн, — или же… родственника.
Сарабиан едва заметно усмехнулся.
— Что верно, то верно. Твой брат Итайн движется от одной должности к другой не менее стремительно. Оскайн скорчил гримасу.
— Я тут ни при чем, ваше величество. Итайн не состоит в штате министерства иностранных дел. Я привлекаю его к службе только по самым важным делам, и всякий раз он ухитряется вытребовать у меня повышение. Я бы предпочел вовсе не иметь с ним дела, но он такой блестящий дипломат, что у меня попросту нет другого выхода. Мой младший брат весьма опасный конкурент, и я не удивился бы, узнав, что он метит на мое место.
— Эта фальшивка, которую обнаружил Стрейджен, может стать неплохой отправной точкой для наших поисков, — задумчиво сказал Кааладор. Кааладор частенько перепрыгивал от простонародного говора к нормальной речи, как лягушка с кочки на кочку. — Если Колата прихватил с собой в министерство свору друзей и родственников, не будет ли разумно заключить, что именно им он в первую очередь доверится?
— Пожалуй, что так, — согласился Стрейджен, — и по датам на документах мы сможем определить, кто именно ходит у него в закадычных друзьях — таких, с которыми он решился бы поделиться, когда сделал своим досугом государственную измену. Я так думаю, что всякий, чье назначение совпало с назначением Колаты на пост министра, наверняка замешан в заговоре.
— Это которые еще живехоньки, — вставил Кааладор. — Уж коли тебя пригласят поиграть с дружками-приятелями в заговор, а ты заупрямишься, дак будь ты хотя б о двух башках, долго не проживешь.
— Можно мне сказать, ваше величество? — робко обратилась к Элане Алиэн.
— Конечно, дорогая.
Девушка держала в руках одну из папок.
— Бумага с годами всегда желтеет, а чернила выцветают? — спросила она едва слышно.
— Так оно и есть, дитя мое, — рассмеялся Сарабиан, — и это сводит с ума библиотекарей.
— И если где-то в этих стопках бумаги было написано то, что люди из министерства нутряных дел хотели… Оскайн вдруг разразился оглушительным хохотом. Алиэн вспыхнула и опустила голову.