Хроники Тамула
Шрифт:
— О, не говори так! — воскликнул он. — Поверь, слова мои истинны и исходят из самого сердца! — Император Сарабиан явно развлекался вовсю.
Дэльфийка вздохнула.
— Боязно мне, что речи твои переменятся, едва узришь ты меня в истинном моем облике. Я изменила внешний вид свой, дабы не устрашать им твоих подданных. Ибо, как ни тяжко мне признать сие, узри твои люди меня в истинном моем виде, бежали бы они прочь, крича от ужаса.
— Ужели ты воистину способна вызвать такой страх, нежная дева? — улыбнулся Сарабиан. — Никак не могу я поверить твоим словам. Мнится мне, что, явись ты на улицах Материона,
— Так судите же сами, вате величество.
— Э-э… — вмешался Итайн, — прежде чем мы начнем, могу ли я поинтересоваться здоровьем вашего величества? — скромно осведомился Итайн.
— Я здоров, Итайн.
— Ни одышки, ни головокружений, ни стеснения в груди, ваше величество?
— Я же сказал, что здоров! — огрызнулся Сарабиан.
— От души смею на это надеяться, ваше величество. Могу я представить вам леди Ксанетию, анару дэльфов?
— Итайн, твой брат, похоже, прав. Ты лишился… Боги милосердные! — Сарабиан с неприкрытым ужасом воззрился на Ксанетию. Цвет стремительно стекал с ее волос и кожи, точно краска с промокшей насквозь дешевой ткани, и ослепительное сияние, которое было присуще ей до того, как она изменила внешность, теперь вновь набирало силу. Она поднялась, и Келтэн встал рядом с ней.
— Вот ужасные сны твои стали явью, Сарабиан Тамульский, — печально проговорила Ксанетия, — и я стою перед тобою такова, какова я есмь. Итайн, служащий тебе, истинно передал тебе все, что произошло в легендарном для вас Дэльфиусе. Я приветствовала бы тебя в манере, приличествующей твоему положению, однако я, подобно всем дэльфам, — изгой и потому не принадлежу к твоим подданным. Я явилась сюда, дабы свершить то, что обещано народом нашим в уговоре с Анакхой, коего зовете вы Спархоком Эленийским. Не страшись же меня, Сарабиан, ибо я здесь для того, чтобы служить, а не убивать.
Смертельно побледневшая Миртаи при первых же словах преобразившейся дэльфийки вскочила и, намеренно шагнув вперед, чтобы заслонить свою хозяйку, обнажила меч.
— Беги, Элана, — мрачно процедила она, — я ее задержу.
— В сем нет нужды, Миртаи из Атана, — сказала Ксанетия. — Как я уже говорила, не причиню я зла никому из здесь присутствующих. Спрячь свой меч.
— Спрячу — в твоем подлом сердце, проклятая! — Миртаи вскинула клинок — и, словно пораженная чудовищным ударом, отшатнулась и, рухнув, покатилась по полу.
Кринг и Энгесса одновременно вскочили, бросаясь вперед и хватаясь за оружие.
— Я не причиню им вреда, Анакха, — предостерегла Ксанетия Спархока, — однако же должна я защищать себя, дабы исполнить уговор твой с моим народом.
— Убрать оружие! — рявкнул Вэнион. — Леди — наш друг!
— Но… — начал было Кринг.
— Я сказал — убрать оружие! — рев Вэниона был так оглушителен, что Кринг и Энгесса застыли на месте.
Спархок, однако, заметил другую опасность. Даная, угрюмо сверкая глазами, с решительным видом двинулась к дэльфийке.
— А вот и ты, Даная! — воскликнул Спархок, двигаясь чуть быстрее, чем предполагал его небрежный тон. — Разве ты не хочешь поцеловать своего старого усталого отца?
Он перехватил на полпути мстительную маленькую принцессу и, стиснув ее в объятиях, поцелуем заглушил ее протестующий вопль.
— Отпусти
— И не подумаю, покуда не успокоишься, — прошептал он, не отрывая губ от ее рта.
— Она ударила Миртаи!
— Вовсе нет. Миртаи умеет падать. Не делай глупостей. Ты же знала, что это случится. Все в порядке, так что не злись. И, ради всего святого, не выдай своей маме, кто ты на самом деле!
— Этого не может быть! — воскликнула Элана, прерывая рассказ Спархока о том, что произошло в Дэльфиусе. — Беллиом разговаривает?!
— Не сам по себе, — ответил Спархок. — Он говорил через Келтэна — во всяком случае в первый раз.
— Почему он выбрал именно Келтэна?
— Понятия не имею. Должно быть, он просто завладевает первым, кто окажется под рукой. Говорит он архаично и весьма выспренне — очень похоже на Ксанетию — и требует, чтобы я отвечал ему в том же духе. Видимо, для него очень важен стиль речи. — Спархок потер свежевыбритую щеку. — Странное дело, но едва я начал говорить — и думать — на архаичном эленийском, в моем мозгу словно открылось что-то. Впервые в жизни я осознал, что я — Анакха и что между мной и Беллиомом существует некая очень личная и тесная связь. — Он невесело усмехнулся. — Похоже, любовь моя, ты взяла в супруги двух разных людей. Надеюсь, тебе понравится Анакха. Он славный парень — если только привыкнуть к оборотам его речи.
— Я, наверное, сойду с ума, — призналась она. — Это будет проще, чем пытаться понять, что происходит. Скольких еще незнакомцев ты намерен привести сегодня ночью в мою спальню?
Спархок взглянул на Вэниона.
— Рассказать им о Сефрении?
— Рассказывай, — вздохнул Вэнион. — Все равно они рано или поздно сами все узнают.
Спархок взял руки жены в свои и заглянул в ее серые глаза.
— Тебе придется быть поосторожнее, любовь моя, когда будешь разговаривать с Сефренией, — сказал он. — Между дэльфами и стириками существует древняя вражда, и всякий раз, когда речь заходит о дэльфах, Сефрения выходит из себя. У Ксанетии, сдается мне, те же проблемы, но она справляется с ними лучше, чем Сефрения.
— Так ты полагаешь, Анакха? — осведомилась Ксанетия. Она вернула краски своему лицу и волосам — главным образом, для спокойствия остальных, чем необходимости ради. Миртаи сидела неподалеку от дэльфийки, не сводя с нее настороженных глаз, и ладонь ее покоилась на рукояти меча.
— Я никого не хотел оскорбить, анара, — извинился он. — Я только пытаюсь объяснить всем суть дела, чтобы они не слишком удивились, когда вы с Сефренией решите выцарапать друг другу глаза.
Элана улыбнулась.
— Уверена, анара, что от тебя не ускользнуло поразительное обаяние моего мужа. Порой он нас просто с ног им валит, как дубиной.
Ксанетия искренне рассмеялась.
— Сложный народ эти эленийцы, не так ли? — проговорила она, взглянув на Итайна. — За внешней их прямолинейностью и грубостью видятся мне стремительность мысли и тонкость чувств, коих трудно ожидать от людей, облачающихся в сталь.
Спархок откинулся на спинку кресла.
— Я рассказал не все, что с нам происходило, но и этого достаточно, чтобы вы получили общее представление о наших приключениях. Подробности могут подождать до завтрашнего утра. Что творится здесь?