Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе)
Шрифт:
Но выбора не было. Самый древний закон гласил: если ты убил, то отнесись к своей добыче с должным уважением, используя ее всю без остатка. Таковы условия договора, заключенного давным-давно между племенами людей и Великим Духом. Тораку придется все сделать как полагается, иначе на его голову могут обрушиться самые невероятные беды и несчастья.
Кстати, нужно что-то сделать и с раной на ноге: ее жжет как огнем, и даже дождь не приносит ни малейшего облегчения.
У ручья Торак нашел кустик мыльнянки. Растерев мокрые листья в скользкую кашицу, он тщательно промыл рану. Боль
Теперь рану требовалось непременно зашить. Торак вытащил из ранца несколько костяных иголок — ранец в целости и сохранности так и висел на ветке падуба — и выбрал самую тонкую из них, потом подобрал подходящую нить. Те нити из сухожилий косули, которые он тогда сделал сам, были довольно толстые и неровные; Ведна, увидев их, презрительно поджала губы и тут же выдала ему несколько нитей из своего запаса. Тораку эти нити показались тонкими, как паутинки, и он восхищенным шепотом поблагодарил Ведну.
В первый раз проткнув кожу костяной иглой, Торак даже застонал от боли и запрыгал на одной ноге с торчащей из лодыжки иголкой. Потом, собравшись с силами, все же сделал следующий стежок. Когда он закончил зашивать рану, слезы у него из глаз лились ручьем.
Теперь нужно было наложить повязку. Для обеззараживания раны Торак использован кашицу из пережеванной ивовой коры — уж коры-то тут хватало! — хотя больно было ужасно. Затем последовала мягкая прокладка из свежего древесного гриба, а сверху тонкий слой бересты, крепко обхватывавший ногу и державший все остальное.
Покончив с этим, Торак почувствовал, что его всего трясет как в лихорадке. Боль была еще довольно сильной, но все же явно утихала.
Торак отыскал свои башмаки — они были перепачканы грязью, но совершенно целы — и осторожно натянул их.
«Хорошо еще, — думал он, — что это летние башмаки с подметкой из сыромятной кожи и мягкими боковинами из оленьей шкуры — они не станут давить на рану».
Остаток древесного гриба он сунул в ранец, чтобы через денек-другой сменить повязку.
Через денек-другой…
Через денек-другой он все еще будет здесь обрабатывать убитого кабана. Если, конечно, неведомый преследователь его самого не прикончит.
Дождь прекратился. Вода, стекая по листьям ивы, капала на тушу кабана. Парочка воронов слетела на землю, с надеждой поглядывая на добычу. Торак отогнал птиц прочь.
Голова у него кружилась, перед глазами мелькали темные пятна. Только теперь он догадался, что совершенно ослабел от голода.
«Разделка туши подождет, — решил он. — Сперва необходимо поесть».
Он давно уже прикончил те запасы, которые прихватил с собой, но теперь мяса у него будет более чем достаточно. Однако никогда еще ему не была так неприятна мысль о мясе.
Вороны зорко следили за тем, как Торак заставляет себя съесть остатки кабаньей печени. Напиться крови оказалось еще труднее. К сожалению, большая ее часть уже успела впитаться в землю, и теперь эту ошибку исправить было уже невозможно, хотя подобное поведение охотника и противоречило условиям договора, что наверняка принесет ему немалые неприятности. Чтобы хоть как-то оправдаться перед убитым зверем, Торак
Чтобы отбить противный вкус, он накрошил в чашку молодых стеблей лопуха. А потом — наконец-то! — принялся за разделку туши.
Чтобы только освежевать ее, ему потребовалось немало времени, и было уже почти темно, когда он с этим покончил. Он с трудом разогнул спину, руки ныли от усталости, ноги дрожали. Он был весь покрыт кровью, его бил озноб, настолько он вымотался. А на земле валялась только что снятая с кабана шкура, больше похожая на грязную вонючую кучу чего-то непонятного. Ее еще предстояло долго мыть, соскребать с нее остатки мяса и жира и несколько дней дубить с помощью древесной золы и кашицы из костного мозга. Потом придется вялить мясо, расщеплять кости, делать рыболовные крючки и наконечники для стрел и много чего еще.
А он еще даже шалаша себе не построил и костра не разжег, хотя скоро совсем стемнеет…
— Одного желания маловато, — сказал кто-то у него за спиной.
Торак вздрогнул и обернулся.
Но никого не увидел. Папоротники вокруг были в человеческий рост, и под ними лежала густая тень.
— Ты кто? — спросил он. И решительно шагнул вперед — но вспомнил, что оружие его осталось у кабаньей туши.
И тут он его наконец увидел. Из папоротников выглядывало чье-то лицо.
Лицо из листьев.
Глава одиннадцатая
Существо с лицом из листьев было не одно. Второе такое же виднелось неподалеку. Потом еще одно и еще. Торак был окружен.
Чем больше этих людей появлялось из-за деревьев, тем отчетливее он видел, что их лица, хоть и напоминают лицо его преследователя, все же совсем иные: это были просто люди, мужчины и женщины, и никаких когтей у них не имелось.
Свои длинные темные волосы они заплетали в косы, вплетая в них олений мех. Мужчины красили бороды зеленой краской, и бороды эти походили на мох, свисавший с еловых стволов и ветвей. Губы и у мужчин, и у женщин были окаймлены пятнышками татуировки темно-зеленого цвета. Но самым странным в облике этих людей были все же листья на лице. Приглядевшись, Торак понял, что это тоже сплошная темно-зеленая татуировка: на лицах женщин изображены листья дуба, а мужчин — листья падуба. Глаза их выглядывали из этой татуировки, словно из ветвей дерева. Даже сейчас, когда все они стояли вокруг Торака на поляне, ему казалось, что они прячутся от него.
Босые, в узких штанах до колен, они были одеты в безрукавки, сплетенные из лыка, но такие тонкие и мягкие, каких Торак никогда прежде не видел. Каждый держал в руках великолепный, отлично промасленный лук с наложенной на него стрелой с зеленым слюдяным наконечником и хвостовым оперением из перьев дятла. Все стрелы были нацелены на него, Торака.
Он быстро приложил к сердцу стиснутые кулаки — это был самый распространенный жест дружеского расположения.
Но лесные жители и не подумали опустить свои луки.