Хроники Восстания. Книга 2

Латышев Денис

Говоря так, он достал из потертых штанин, кусок вяленого мяса и стал неторопливо его жевать, запивая водой из металлической кружки.

– Ничего, мне и так и так нормально. Куда бы ни направился Люцифер, мне всё равно. Как только будет шанс, я нанесу удар.

Со стороны могло показаться, что разговаривающий сам с собой свихнулся и бредит, но он был в полном душевном здравии, ему просто надоело сидеть в тишине. Медитировать надоело, а подслушивать разговоры местной команды было уже не интересно. Ничего полезного они не говорили, а их трёп о жизни, наводил тоску.

Вот и приходилось,

развлекать себя самому.

Один раз, за все путешествие, он сильно встрепенулся, решив, что происходит нечто очень важное. На какое-то время, где-то относительно недалеко, появилась очень сильная аура и принадлежала она явно генералу, причем не предателю. Тёплый, ласковый поток энергии окутал его, и он уж было решил, что армия Эдема нанесла свой удар. Но вскоре ощущение тепла пропало, сменившись давящим холодом пустого космоса. Больше ничего подобного не происходило.

Время текло медленно, а невозможность точно отслеживать условную смену дня и ночи на корабле превращало пребывание здесь невыносимо однообразным. Несколько раз он думал, что зря решил проникнуть на один из их кораблей, но потом понимал, что это был самый лучший способ отомстить. Нанести неожиданный удар, причинив максимально возможные повреждения тогда, когда этого никто не ожидает. А ради этого стоило, и потерпеть некоторые неудобства. Вновь убеждая себя в этом, Нимрод – последний из кардиналов Эвендала, продолжал свой путь, в чреве одного из тысяч транспортников армады предателей. Его время еще придет.

***

В затемненной каюте Одиуса танцевали тени, порожденные то ли сотнями свечей, то ли губительными силами генерала.

Архангел сидел в самом центре непонятного узора, состоящего из переплетений резких линий, овалов и кругов, покрывающих весь пол каюты. Некогда роскошные апартаменты, теперь превратились в место вызывающее трепет даже у его маршалов.

На оголенном торсе Одиуса, словно продолжение рисунка на полу были нанесены те же линии, вырезанные тонким лезвием. Его мерное дыхание порождало еле видимую рябь воздуха, а губы не переставая, шептали слова на давно забытом языке. Закрытые веки чуть подрагивали в такт танцу теней на стенах. В вытянутой правой руке медленно билось чьё-то сердце, роняя капли багряной крови на пол, которые тут же впитывались без остатка.

Внезапно, тени замерли в непостижимом узоре, похожем на ветви странного дерева. Температура резко упала. Одиус открыл глаза, уставившись на мир слепым взглядом.

Берег неведомой реки текущей из ниоткуда в никуда. Нереально яркая трава, ровно подстриженная неизвестным садовником, шуршит под ногами, радуя своим прикосновением босые ноги. Одинокая фигура, тонула в мире тишины, ведь даже река безмолвствует, словно боясь нарушить никому не ведомый закон.

Безоблачное синее небо, слишком яркое, держит в своих цепких объятьях желтое светило.

Сон.

Несомненно, это сон, подумал Люцифер, безучастно смотря на окружающий его пейзаж. Как же давно ему не снились сны, и это было благо для него, перестать видеть картину своей смерти от рук Михаила. Но в том, что видел перед собой бывший генерал, было нечто

странное, даже для сна, но разум не мог зацепиться за детали, погруженный в странную дрёму.

«Интересно, когда я уснул?» – пронеслась одинокая мысль у него в голове и растворилась не оставив памяти о себе.

Вдруг, что-то изменилось в этом мире тишины, что-то незримое, но важное. И только спустя некоторое время архангел понял, что как будто слышит чьё-то дыхание, еле слышимое и неразборчивый шёпот, как будто разговор в соседней комнате.

Глаза на одно мгновение ослепли, а когда зрение вернулось, падший увидел перед собой фигуру архангела, укутанного в одеяние из клубящегося грязно-серого дыма. Восприятие обострилось.

– Одиус? – удивленно спросил Люцифер, глядя на горящие жёлтым светом глаза.

– Да, мой повелитель, – склонив голову, ответил генерал.

– Что здесь происходит? – прозвучавшая в голосе угроза была столь явной, что тут же добавила в цвета этого мира оттенки красного.

– Я хотел с вами поговорить, – прозвучали мягкие слова на фоне постоянного шёпота.

– А что, обычные средства связи недоступны? – чёткость мыслей полностью вернулась к Люциферу, и окружающий мир превратился для него лишь в нарисованную, чьей-то рукой картину. Угольки гнева в его душе стали медленно разгораться.

Видя это, Одиус решил больше не тянуть с целью визита. Держать связь с сознанием Люцифера становилось всё труднее.

– Повелитель, для того, что я хочу вам показать, обычные средства связи не подойдут, вы должны видеть это сами.

– Что видеть? – терял терпение архангел.

– То, что происходит с Вселенной, – вкрадчиво ответил Одиус и туман, окутавший его, всколыхнулся.

– Я теряю терпение, Одиус.

– Присмотритесь внимательно к этому миру. Смотри внимательно Люцифер, – впервые с начала разговора Одиус позволил себе обратиться к предводителю восставших по имени.

Люцифер не обратил на это внимание, так как только сейчас он, наконец, увидел. Трудно описать увиденное им, но в один миг он понял, что у всего, что его окружало множество контуров и с каждой секундой их становится всё больше. Словно картину повесили между двумя зеркалами и сотни отражений уходят вдаль, теряясь, где-то на границе видимости. На секунду, к горлу Люцифера подкатил ком, голова закружилась, но мгновение слабости прошло.

– Что это за фокусы, Одиус? – холодным голосом спросил Осквернитель.

– Мне не ведомо, – тихо прошептал Одиус. – Но одно могу сказать наверняка. Наша вселенная стала … глубже.

Перед взором Люцифера на мгновение предстал уходящий в бесконечность коридор с бесчисленным количеством дверей. И где-то, глубоко в подсознании, он понял, что скрывается за каждой дверью.

Тех, кто неоднократно пересекал Вселенную от края до края, сложно удивить или тем более напугать размерами, бескрайними пространствами, но только теперь Люцифер почувствовал неосознанный страх, ощутив свою ничтожность. На мгновение он осознал себя мелкой букашкой, которая узнала, что её дерево это не всё, что есть в мире. Люцифер взглянул в бесконечность, и на мгновение его окутала апатия. Но апатия быстро сменилась злостью.