Хроники Восстания. Книга 2

Латышев Денис

– Создатель, – с гневом проговорил Люцифер.

– Больше некому, – согласился Одиус. – Хотя, даже сейчас, я сомневаюсь в этом.

– Неважно, – отмахнулся Люцифер. – Это не играет никакой роли для нас, чем бы это ни было. Более того, думаю это не более чем эхо нашего мира в океане Хаоса.

– Ничего определенного сказать не могу, – развел руками Одиус. – Я вижу, но дотянутся, не могу.

– Значит, и разговаривать не о чем, – отрезал Люцифер.

– Как скажешь, – согласно кивнул Одиус. – Но, я думал, что обязан сообщить тебе.

– Ты правильно сделал, – сказал Люцифер,

подходя к Одиуса. – Но…

Люцифер быстрым движением схватил Одиуса за голову, вонзая пальцы в бледную кожу головы.

– Я начинаю сомневаться в своём решении, сохранить тебе жизнь, – неприкрытая угроза обожгла Одиуса. – Я благодарен тебе, что ты показал мне ЭТО, но если еще раз вторгнешься в мой разум без разрешения, я скормлю тебя своим демонам.

– Этого… больше…. не повторится, – морщась от боли, произнес Одиус, безрезультатно стараясь ослабить мощную хватку.

– Не повториться, – согласно кивнул Люцифер и слегка напрягшись, раздавил голову Одиуса.

Во все стороны брызнули куски черепа и мозга. На нереально зеленую траву упало тело, истлевшее за одно мгновение.

В свой каюте, на полу корчился Магистр знаний, уже не кричавший, так как сорвал голос. Из его глаз и ушей текла кровь, а зубы чуть не раскрошились от судороги скрутившей всё тело падшего генерала. Сорванные до крови ногти царапали пол. Наконец, боль ушла, и Одиус замер на полу, обессилевший, ослепленный, недавней болью. Это было ошибкой с его стороны, приходить в разум Люцифера, используя свою проекцию. Он чуть не погиб, лишь в последнее мгновение, успев вернуть свой разум обратно. Но и этого хватило, чтобы оказаться на расстоянии одного вздоха от смерти. Несущий свет стал поистине силён, раз смог нанести такие повреждения его фантому.

Архангел еще долго лежал на полу, приходя в себя, понимая, что он ничего не достиг, показав Люциферу труды их Отца.

***

Отжавшись от пола в последний раз, Адам не спеша поднялся и, усевшись на свою грязную койку, вытер пот со лба. Его глаза скользили по стенам каюты, где его держат, вот уже… Он не мог сказать, сколько точно прошло времени, с тех пор как за ним пришла Лилит.

В первые месяцы, его мозг еще цеплялся за ненужное в его положении время, но потом, раз сбившись, он понял всю бесполезность царапин над его лежаком. Зачем ему знать какой сейчас день или год? Какой в этом смысл? Если ему суждено было умереть в конце своего пути, всё остальное теряло смысл. Он даже не знал, для чего продолжает напрягать своё уставшее тело. Видимо, чтобы окончательно не свихнуться от скуки.

Присев на жалкое подобие покрывала, лежавшего поверх металлической койки, он облокотился, коснувшись затылком холодной стены. Закрыв глаза, медленно погрузился в полудрему, как вдруг двери, отделяющие его от остального корабля, с лёгким шипением разошлись в стороны.

– Заходи, давай! – прогнусавил хриплый голос, какого-то элва и в комнату бесцеремонно втолкнули еще одного пленника.

Низенький, человекоподобный, он отдаленно напоминал крота. Его короткие ручонки, с проворными пальцами нащупали упавшие очки и водрузили их на длинный нос. Сквозь

мутные, но целые стекла на Адама взглянули темные глазки его единственного соседа, собеседника, друга.

Как только дверь вновь отделила их от внешнего мира, мужчина соскочил с лежака и подошёл к архитектору, чтобы помочь ему подняться.

– Как ты, старина? – спросил Адам, отряхивая собрата по несчастью.

– Ужасно, – пожаловался тот в ответ. – Он снова заставлял меня читать свою бредовую писанину.

– Это стало происходить всё чаще, – заметил первый человек. – Или, это просто мне так кажется?

– Нет, не кажется, – засопел архитектор, устраиваясь на своём одеяле, расстеленном прямо на полу. – Теперь это происходит ежедневно.

– Ты до сих пор считаешь дни? – меланхолично заметил человек.

– Не могу не считать. Я точно знаю, сколько мы тут находимся. Сегодня, ровно…

– Постой, – остановил его Адам, как делал это всякий раз, как его сокамерник пытался поделиться своим знанием. – Я не хочу знать, сколько времени я здесь торчу.

Матис ничего не ответил, лишь пожал плечами и принялся грызть какой-то черствый кусок хлеба.

На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая только чавкающими звуками.

– Тебе удалось понять? – нарушил тишина Адам.

– К сожалению, тот способ то же не подходит, – сокрушенно ответил архитектор. – Просто, какая-то тарабарщина на сотне языков. Никаких закономерностей, никаких переходов, зацепок, повторяющихся фрагментов. Логико-комбинаторные методы не подходит. Принцип Глейса бесполезен. Думаю, это просто доставляет ему удовольствие, заставлять меня читать ему всю эту околесицу.

– Наверное, зря мы пытаемся отыскать логику в действиях сумасшедшего, – ответил Адам.

– Сумасшедшего, который вполне успешно захватывает Вселенную, – подметил Матис. – Когда меня ведут по переходам. Я кое-что слышу. Я кое-что вижу. И могу сказать тебе, мой друг, что на этом проклятом «Левиафане», лишь мы с тобой остались в здравом уме. За этой дверью начинается хаос. И это, наверное, еще одна пытка Несущего свет, придуманная для меня.

– Я удивлен, почему он еще не убил тебя, – будничным тоном сказал человек, не заботясь о чувствах своего соседа.

– Каждый раз, когда меня ведут к нему, я думаю, что настал мой час, – смотря в пол, сказал архитектор. – Но он вновь даёт мне свою книгу и заставляет читать. Иногда переспрашивает. Ходит, взад, вперед, что-то бормоча. Сумасшедший, во главе сумасшедших, порабощенных губительными силами.

Адаму нечего было сказать на это. Он давно перестал искать смысл в действиях Люцифера. И удивлялся стараниям Матиса разгадать эту загадку. Видимо это было сутью, его друга.

«Друга», – мысленно усмехнулся Адам.

Как можно считать другом того, кто открыл Люциферу способ открыть врата Эдема. Как можно считать другом того, кто указал на тебя пальцем, поставив на тебе клеймо «ключа», клеймо жертвы. Но у Адама не было выбора. Он давно простил этого маленького старика, так похожего и так разительно отличающегося от человека. Он давно смерился со своей участью. Он даже в какой-то мере ждал этого. Ждал возможности вновь встретиться с Евой.