Хроники восточных холмов
Шрифт:
– Как скажешь, – схватил топор матсутаке.
– Иоши, руби с другой стороны, а то дерево упадет прямо на повозку!
– Не приказывай мне! – огрызнулась соратница, но тем не менее послушалась.
– Туго идет, – пожаловался Нобутаке под несмолкаемый стук металла о дерево.
– Да брось, щепки так и летят! – не останавливалась Кику. – Помоги мне здесь, – встав с другой стороны дуба, они со всей силы налегли на ствол. – Под собственным весом оно само сломается, – вторя ее словам, раздался протяжный треск. – Делай
– Госпожа Кику, разрешите мне присоединиться? – прижав руки к груди, спросила Рейтаке.
– Конечно! Только будь осторожна, щепки могут попасть в глаза, – не прекращая рубить топором, ответила соратница.
– Сегодня мне было очень страшно, – начала с тоненьких сучков Рей.
– Мне тоже, эти гоблины были вооружены лучше, чем мы ожидали, и так свирепы в бою… Но мы целы и это главное, – продолжая рубить особо толстую ветку, поддержала Кику.
– Мы впервые отняли чьи-то жизни, это не просто принять, – принялась соратница за сучья потолще.
– Мы делаем это, чтобы защищать Империю. Эти гоблины рано или поздно напали бы на людей. Мы защитили множество людей от смерти, а деревень от огня.
– Но ведь это не все, о чем вы думаете, так? – широко размахнувшись, она принялась рубить основание ветки. – Поделитесь своей болью и, обещаю, вам станет легче.
– Я… Я не знаю, Рей… – остановилась Кикутаке. – Правильно ли то, что мы делаем? Я слышала от матсутаке из девятой, что на них выбежала толпа женщин и детей, а шестая и седьмая приняли на себя удар их основных сил.
– Судя по всему, этой атакой они хотели отвлечь отряд, чтобы дать детям возможность сбежать. Очень благородно для таких жестоких убийц.
– О том я и говорю, эти гоблины – не бездушные монстры, у них тоже есть чувства и те, кто им дорог. Я готова и хочу защищать Империю и ее жителей, но не хочу становиться кровожадным мясником, убивающим любого на своем пути, – на глаза Кикутаке навернулись слезы. – Я боюсь… Боюсь, что мне понравится убивать. Господин Мамору искренне наслаждался каждой пролитой каплей крови, – она выпрямилась и, опустив руки, протяжно вздохнула.
– Уверена, вы не станете такой, если не захотите, – Рейтаке осторожно положила руку на плечо Кикутаке. – То, что вы переживаете об этом, прямое тому доказательство. Не волнуйтесь госпожа, я всегда буду рядом, чтобы поддержать вас, – последним ударом она отделила ветвь от дуба.
– Спасибо Рей… Думаю, от твоих слов мне стало немного спокойнее на душе. Ты права, я постараюсь стать сильнее. Ради всех нас. Нобу, возьми ствол с другой стороны. И раз! – подняв бревно, они не без труда погрузили его в повозку. Не прошло много времени, прежде чем они сравняли рощу с землей, и лишь пни да выброшенные мелкие ветки с листвой напоминали о деревьях, стоявших здесь с утра.
– Довольно, – крикнул десятник, когда
– Слушаемся, – склонились матсутаке, следуя за неторопливо набирающей скорость повозкой. Теперь, нагруженная бревнами, она представляла собой настоящее испытание для запряженных лошадей.
– Слишком медленно, матсутаке, быстрее! – глядя на заходящее солнце, рявкнул Гэнкито.
– Простите господин, быстрее нельзя, мы едем в горку, если ускоримся, лошадям придется совсем худо. Еще, поди, издохнут по дороге.
– Разве это проблема? – обернулся он к десятке. – Матсутаке! Толкайте телегу!
– Да, господин, – взявшись по бокам и сзади, воины дружно налегли на повозку.
– Вот ведь тяжелая дрянь… – чем круче был склон, тем медленнее шла повозка. Толкая ее вперед, гриболюди понемногу сбавляли темп, скоро двигаться стало так тяжело, что телегу можно было бы обогнать шагом.
– Быстрее слабаки, это все, на что вы способны?! – взревел десятник. Стоя на горе сложенных бревен и приняв героическую позу, он указал катаной на вершину холма. – Вперед, толкайте сильнее, задохлики!
– Так дело не пойдет… – матсутаке уже совсем выбились из сил и теперь едва удерживались от того, чтобы не свалиться навзничь. – Бенаши, чуешь? Кажется, пахнет едой!
– Что? Я ничего… – осекся соратник, поняв замысел пихнувшей его локтем Кикутаке.
– Подыграй мне, – шепнула она.
– Да, действительно вроде едой запахло!
– Ужин?
– Еда?
– Без нас? – загалдели матсутаке.
– Они там уже едят, пока мы катим эту повозку! – подлила Кику масла в огонь.
– Навались! – оживившись, десятка как один принялась толкать повозку вперед. И, хотя едой и в помине не пахло, каждый искренне хотел верить, что другие учуяли аромат манящего ужина.
К тому моменту как они добрались до вершины холма, солнце зашло за горизонт, не оставив даже сумеречного света. Лишь небольшой фонарь, закрепленный на повозке, слабо освещал им дорогу к новому месту лагеря.
– Приехали, до ужина можете отдохнуть, – бросил Мамору, спрыгивая с повозки и направляясь к шатру сотника.
– Мы последние, – отдышавшись, пожаловалась Иоши.
– Главное что дошли, остальное неважно… – устало облокотился на повозку Арата.
– Я пойду проведать раненых, – поднялась Кику.
– Постойте, – взяла ее за руку Рейтаке. – Не стоит вам этого видеть.
– Смотри, выносят кого-то, – из шатра вышли два рабочих, держа на носилках тело, завернутое в полотно.
– Девчушка из шестой десятки, говорят, в бою ее пырнули отравленным кинжалом в живот, бедняжку полдня лихорадило, – подошел матсутаке с перебинтованной головой.