Хроники восточных холмов
Шрифт:
– Приятного аппетита! – улыбнулся он.
– Взаимно, – ответила Кику, подув на ложку на которой ждала своей участи рисовая каша с овощами и солью. – Как вкусно! – положив ложку в рот, произнесла она и, закусив теплой булочкой, немедленно повторила. – Похоже, остальным тоже нравится.
– Самая лучшая приправа – это голод, он все делает вкуснее, – присела неподалеку Иошитаке. – А почему это у наших десятников палочки, а не ложки? Или почему мы не едим палочками? – спросила она, глядя на завтракающих за столом командиров.
– Ты чем слушала в своей грибнице? Палочки – для людей, ложки – для матсутаке, –
– Матсутаке на лошади! Нашел с чем сравнить, – в голос рассмеялась Иоши, – И все же это несправедливо, – закидывая очередную ложку, добавила она.
– Некоторых это совершенно не смущает, – улыбнулся Хиро, кивая в сторону соратницы, уплетающей угощение за обе щеки.
– Тебе лишь бы брюхо набить, – надменно бросила Иоши.
– Чем я тебе так не угодила? – не выдержала Кикутаке.
– Раздражаешь ты меня, вся такая правильная, послушная. «Мы должны быть вместе, мы одно целое!» – передразнила ее Иошитаке, сделав свой голос наигранно писклявым. – Пафосная чушь, аж тошно. И ты не лучше, – обратилась она к Хиротаке. – Сидишь в грязи, жрешь объедки и радуешься, словно жалкий пес. Где ваша гордость, матсутаке?
– Твоя грубость не трогает меня, – расхохотался Хиротаке. – Не пытайся испепелить меня взглядом, я всерьез думаю, что Кику права, мы должны держаться вместе.
– Послушай, Иоши, мы воины, и от наших соратников, от тебя, от меня, от Хиро, зависит жизнь каждого из нас. Если мы будем постоянно грызться, то в бою кто-то может пострадать или даже умереть, – закончив трапезу, серьезно произнесла Кику.
– Может? Матсутаке всегда идут в авангарде, потери среди наших сородичей всегда самые большие, – прошептала Иошитаке, доедая свой хлеб. – Люди ни в грош не ставят жизни матсутаке, используют нас как вещи, а ты говоришь о единстве?!
– Поэтому мы и должны быть друг за друга горой! Я прикрою твою спину, Иоши. А ты прикроешь мою? – спросила Кику и, не дожидаясь ответа, ушла сдавать посуду.
– Десятка, бегом по палаткам, надевайте броню и возвращайтесь в строй! Живее! – добежав до своей палатки, Кикутаке залезла в нее и торопливо натянула нагрудник. Сделать это во второй раз оказалось нетрудно, быстро застегнув пряжки ремней, она натянула поножи и наручи. Затягивая веревочки на наручах, она выползла из палатки и побежала в строй. Аратаке и Хиро уже стояли в строю в броне, остальные только покидали свои палатки. – Быстрее, возвращаемся!
Добежав до центральной площадки Кику, увидела, как другие десятки разбирают оружие со стоек. Это были деревянные шесты немного выше Кикутаке, и боккены, или деревянные катаны, доходившие до пояса.
– Стройтесь по одному и берите тренировочное оружие. По одному шесту и боккену на руки. Боккены сразу за пояс, шест держите обеими руками вертикально перед собой. Затем снова в строй! – приказал Мамору, беря один из мечей. Когда сотня построилась с оружием, вперед вышел Рюдзо.
– В настоящем бою вместо шестов в руках у вас будут яри, – начал он, неспешно шагая перед строем. – Это длинные деревянные копья с металлическими наконечниками. Чтобы сражаться ими один на один нужно много лет упорных тренировок, но
– Стой! – крикнул господин Рюдзо, глядя на заходящее солнце. – Десятники! Стройте воинов на ужин.
– Третья десятка! В линию! – рявкнул Мамору, положив свой боккен на место. – Оружие на стойки, берем миски и проходим на ужин! – указал он на подъезжающую телегу с котлом.
– Похоже, сегодня на ужин будет мясо! Как же есть хочется… – принюхавшись, произнесла Кикутаке.
– И яйцо с хлебом, – поморщился высокий матсутаке впереди Кику, получив свою порцию. Его украшали длинные, слегка вьющиеся волосы, а подбородок оброс небольшой щетиной. – И где же наше хваленое мясо?
– Там, на командирском столе, – нахмурившись, кивнула в сторону Иоши. – Они зажарили кабана, напавшего на нас, и теперь пируют как императорская семья. А мы должны есть чертов хлеб с яйцом.
– Да еще глядя на то, как они уплетают эту сочную жареную свинину… – завистливо сглотнул он. – Терпеть не могу яйца, хочешь? – посмотрев на свой ужин, протянул гриболюд яйцо соратнице.
– Если ты предлагаешь, – поблагодарила Кику, присаживаясь на площадке. – Как тебя зовут?
– Нобутаке, – соратник смахнул с лица прядь волос и продолжил. – Я некоторое время наблюдал за тобой, ты смелая, отзывчивая, и голова у тебя откуда надо, как раз то, что мне нужно!
– О чем это ты? – насторожилась Кику.
– Слушай, – Нобу, словно заговорщик, пригнулся поближе к ней. – Вот смотрю я на то, как наш командир уплетает это сочное мясо, и мой желудок подсказывает мне одну замечательную идею. А почему бы нам не взять и ночью не пробраться на полевую кухню? Не съедят же они целого кабана за один присест?
– Что за вздор ты несешь? – чуть не уронив свою миску, вскрикнула соратница. – Ты хочешь украсть у людей?! Ты сумасшедший! – уже шепотом продолжила она.
– Нельзя воевать на голодный желудок. Мне, например, сегодняшнего ужина будет маловато, – наседал соратник, опустив свою миску.
– Тогда зачем ты отдал мне яйцо? И вообще, если ты так голоден, зачем втягивать меня в это?
– Кику, ты уже успела показать себя, да и соратника в беде не бросишь, – ткнул он большим пальцем себе в грудь. – А еще я уверен, что после сегодняшних тренировок тебе тоже требуется подпитка, подумай о том, как нам придется завтра, если мы не поедим как следует! – он оглянулся на стол, за которым ели десятники и сотник. Вместо проса с яйцом они наслаждались тушеным рисом с овощами и жареной рыбой. – У них там столько отменной еды, наверняка на кухне еще больше, никто и не заметит!