Хроники всего мира: Время расцвета

Савкина Ольга

Сейчас же она сидела напротив фонтана Карла и Ольги и думала о том, что ей нужно найти зимнее жильё – неотапливаемые казармы для постоянного проживания не годились. Лотта говорила, что напротив пивоварни Макса Шёльхорна стоит небольшой домик фрау Яблонски, капитанской вдовы. Вроде есть у неё пара комнат в аренду, только приходить нужно после полудня, потому что с утра вдова ходит на кладбище к мужу. Поэтому Эмма и высиживала на лавочке, дожидаясь подходящего времени. Цеппелин утром выдал ей жалование и деньги на комнату. Эмма оставалась на верфи работать: разбирать приходящую документацию, часть пересылать в графское

поместье в Штутгарт, часть подшивать и хранить здесь, в штаб-квартире. Теперь с её появлением Цеппелин не боялся пропустить важного предложения и мог сосредоточиться только на работе. Эмма знала, что Дюрр и Эккенер остаются в Фридрихсхафене, поэтому покинутой себя не чувствовала. О поездке домой она и вовсе не помышляла: как уехать с ярмарки, если здесь только начиналось самое веселье?

Часы на городской ратуше наконец пробили полдень. Эмма поднялась, отряхнула пальто и зашагала от фонтана к улице Фридриха, а по ней – прямо к маленькой площади, на которой находились и пивоварня Шёльхорна, и церковь святого Николая, и дом вдовы. Минут через пятнадцать она стояла на крыльце аккуратного двухэтажного домика, выходящего окнами на залив. Красивая пожилая женщина лет шестидесяти (старушкой её язык не поворачивался назвать) открыла дверь.

– Добрый день. Чем могу помочь?

– Здравствуйте, фрау Яблонски. Меня зовут Эмма Остерман, моя приятельница Лотта Прюгер говорила, что вы сдаёте комнаты.

– Верно. Только, видите ли, второй жилец – мужчина. Вас это не смутит? – Похоже, что фрау Яблонски сама смущалась этой мысли.

– А эти комнаты рядом?

– О, что вы, нет. Свободная комната на втором этаже, рядом с моей. А постоялец живёт внизу, рядом со столовой.

– Отлично подойдёт! – Уверенно ответила известная всей империи рубильщица канатов Эмма Остерман.

– Ну, входите тогда, милая, входите!

Девушка вошла в дом, разделась в прихожей и прошла в столовую. Фрау Яблонски предложила ей чай и бутерброды: и то, и другое нагулявшейся Эмме пришлось кстати. Пока ждали чайник, поднялись по крепкой лестнице наверх посмотреть комнату. Небольшая, вытянутой формы. Слева по стене окно с видом на озеро. Справа от окна – бюро и гардероб. У торцевой стены узкая кровать, светильник. Напротив – зелёного бутылочного цвета изразцовая печь и приткнувшаяся рядом небольшая кованая дровница с висящей кочергой.

– Ну как? – не скрывая волнения спросила хозяйка: девушка ей понравилась.

– По-моему, прекрасно. И вид превосходный. – Эмме здесь и вправду нравилось: и этот аккуратный домик, и красивая фрау Яблонски, и вид из окна, и старая печь. Уже повернулись к выходу, и тут Эмма увидела рядом с дверью небольшой портрет: высокий усач, такой же красивый, как и хозяйка дома, в парадной лейтенантской форме, рядом с ним в кресле сидела крошечная девушка, беленькая, в нежно-голубом муаровом платье с турнюром и открытыми плечами. Они смотрели не на живописца, а друг на друга, излучая загадочный свет. Некрасиво затормозив перед самой дверью, Эмма подумала: наверное, это любовь. Фрау Яблонски, уже стоявшая в коридоре, сказала:

– Это мой сын Йерэмиас с невесткой. Если вы не против, я хотела бы оставить этот портрет здесь. Это бывшая комната Йере.

– Конечно, я ничуть не против. Они очень красивые, – Эмме хотелось сделать приятное хозяйке дома, и пара действительно

была красивой.

– Да, были красивыми. Пойдёмте, дорогая, чайник уже вскипел, наверное.

Спустились в столовую в полной тишине. Эмма чувствовала напряжение, но с вопросами не лезла: хоть здесь у неё хватило такта промолчать. Сели пить чай. Вежливо обсудили плату за комнату, потом разговор свернул на эммину работу. Фрау Яблонски оживилась.

– Надо же! Как вам повезло: работать с Цеппелином – большая удача. Кстати, мой постоялец тоже работает у него на верфи. Какой-то механик или инженер, я толком и не спросила.

– Ой, так я всех знаю! А как его зовут?

– Герр Дюрр. Людвиг Дюрр. Тоже заехал недавно, недели полторы как. Приятный молодой человек, всё больше молчит.

Теперь пришла очередь Эммы воскликнуть:

– Надо же! Конечно, я знаю герра Дюрра. Мы в хороших приятельских отношениях. Это даже хорошо, что именно он ваш жилец. Нам и на верфь вместе удобнее добираться. Я очень рада, что он мой добрый знакомый!

– Вот как славно сладилось. А то я переживала, как вам будет с незнакомым мужчиной, вы девушка совсем юная. Теперь уж моё сердце будет спокойно.

Эмма оживилась при мысли, что рядом будет знакомый человек. Всё-таки хоть Дюрр и диковатый, но не чужак. Закрутилась, заозиралась. Минут через пять насмелилась.

– Фрау Яблонски, простите, почему вы сказали, что сын с невесткой были красивыми? Теперь некрасивые? Что-то случилось?

Женщина тяжело вздохнула, уставилась на кайму блюдца.

– Дорогая, зовите меня фрау Улла, я Ульрике Яблонски. Да, случилось. Нет их больше. Погибли. Каждому выпало своё. Но и ушли красивыми, это да. Тут Бог не отнял.

– Простите, – Эмма запунцовела. – Простите, пожалуйста. Я не хотела вас огорчать своими вопросами.

– Ничего, я уж свыклась. Слышали что-нибудь про индейские войны?

– Ммм… Которые в Америке? То есть в Соединённых Штатах? – Эмма пыталась вспомнить, что она читала в газетах об этом. В гимназии у папы их не проходили.

– Да, те самые, в Америке. Апачи нападали на переселенцев, и Йере поехал туда военным наблюдателем. Это было безопасно, сопротивление прекратилось. Джеронимо, вождь племени чирикауа, подписал капитуляцию в сентябре восемьдесят шестого. Летом того года Йере и Кора поженились, а в конце октября мой мальчик уже уехал в Североамериканские Штаты. Я не была против, служба есть служба. И знаете, Эмма – можно я буду звать вас по имени? – Эмма закивала. – И знаете, никакого предчувствия. Вообще ничего.

Фрау Яблонски помолчала, потрогала блюдце.

– Нам написали, что на Рождество какие-то последние воины Джеронимо напали на форт. Вырезали всех, кто был.

– Господи… – Эмма выдохнула ужас. – Этими, томагавками, да?

– Да нет, милая. Они вполне себе владеют современным оружием. Хотя, конечно, Йере в каком-то смысле повезло: его убила пуля. А другие солдаты и офицеры попали и под томагавки, и под костяные ножи. Во-о-о-о-о-т, – протянула фрау Яблонски задумчиво.

– А через неделю мы узнали, что Кора ждёт ребёнка. И тут то ли плакать, то ли радоваться. Всё, знаете, как-то смешалось. Я плакала целыми днями, муж уходил из дома. Старался пережить горе в одиночестве. Йере наш единственный сын. Был единственным сыном, – поправила себя фрау Улла.