Хронокорректоры

Мамонтов Кирилл

Пролетка остановилась на улочке, застроенной деревянными домиками, обнесенными хилыми заборами. Разбуженный толчком Георгий осведомился недоуменно:

– Ты чего такой кислый? Укачало?

– Вроде того… – Рома предпочел не вдаваться в детали.

Он вылез из экипажа, постучал в ближайшую калитку и спросил у миловидной тетки, не знает ли та, где тут живет Серафим Колесов.

– Женишок мой неверный? – хмыкнула она, лукаво поглядывая на Гогу. – Как не знать. А вы по какой надобности?

– Дальняя родня.

– А ведь похожи, – признала тетка, разглядывая Рому. – Бороду бы вам отрастить – одна ряха выйдет,

родная мамка не узнает… Ну, я как раз и собиралась в гости к Настеньке и кобелю ейному.

Вызвавшись показать дорогу, она залезла в экипаж и за пять минут выложила бездну информации про распутника Серафима, который ни одной юбки в поселке не пропускает, хоть уже борода наполовину седая, и про бедолагу Настеньку, люто страдающую от мужниных измен, и про помершую от лихоманки старшую дочь Колесовых, и про сына Антошку, что в колесовскую породу сорванцом растет, и про младшую дочку, красавицу писаную… Между делом, кокетливо строя глазки грузинскому князю, поведала: мол, она женщина вдовая, но правильная, и зовут ее Ольгой Николаевной, как государеву дочку.

Дело было под вечер, рабочий люд возвращался со смены, во дворе Колесовых стояли накрытые столы и толпились гости – все в чистом платье и надраенных до блеска сапогах. При виде Ольги Николаевны какой-то старик похабно хохотнул: дескать, соседка ваша уже с двумя кавалерами ходит, одного ей мало, видать. Впрочем, недоразумение быстро прояснилось, и слегка поддавший глава семьи Иван Артемьевич Колесов – прапрадед Романа – велел усадить новоявленного родственника на почетное место.

Как оказалось, Ольга забыла рассказать главное: они попали на семейный праздник – Серафиму Ивановичу сорок лет стукнуло. Поговорить толком не удалось, чем гости из будущего были не слишком опечалены. Хорошо покушали, выпили, драки смогли избежать, хотя загулявшие соседи сцепились основательно. Далеко за полночь жены стали растаскивать потерявших самоходность мужей. Гога не стал упираться, когда Ольга пригласила его к себе на ночлег. Романа увела к себе другая соседка – Наталья, лет тридцати.

Субботним утром они снова встретились у Колесовых, позавтракали вчерашними остатками, раздали подарки, якобы присланные красноярской родней.

– Нехорошо получилось, – постукивая кулаком об стол, посетовал прапрадед. – И дня вместе не побыли. Оставайтесь до вечера, поговорим по-людски. Расскажете о сродственниках сибирских, нами забытых.

– В другой раз, Иван Артемьевич, – смущенно сопротивлялся Роман. – Мы люди подневольные, нас в Питер по делам прислали, потому и водки не пьем, чтобы не разило, когда в присутствие заявимся.

– Обязательно зайдем в другой раз, – заверил старика Георгий. – Если чего на заводе потребуется, как вас найти?

Родичи поведали: мол, Колесовых все знают. По их словам, Серафим Иванович от начальства уважение имеет, выбился в мастера, строит новейший броненосец «Пересвет». Прапрадед гордо добавил, что внучка Антошеньку пошлет учиться, чтобы человеком стал – чертежником или даже инженером.

– Обязательно станет, – вырвалось у Романа.

С утра было пасмурно, небеса моросили, поэтому извозчик поднял верх, защитив пассажиров от дождя. Когда они отъехали за окраину заводского поселка, Георгий озабоченно поинтересовался:

– Ты не забыл предохраняться?

– Нет, конечно. Не хватало мне в эти времена потомство наплодить. А как тебе Оленька?

– Так

себе здешние бабы. Что через двадцать лет, что сейчас, без разницы. Телеса рыхлые, жировые складки переразвиты, ноги кривые, ступни – как копыта. Хоть груди здоровые, держать приятно.

– Да, груди пока не испорчены цивилизацией, – согласился Роман. – Селекция женских ножек начнется в двадцатые годы, когда войдут в моду короткие юбки. Ну и, конечно, движение физкультурников развернется. Советская власть вырастит здоровое поколение крепких, стройных девушек.

– Да убейся ты апстенку со своей Советской властью!

Днем они побродили по центру столицы, побрились в цирюльне, прикупили книжек и сувениров, а без пяти минут пять явились по указанному адресу с коробкой шоколадных конфет «Сказки Пушкина», бутылкой коньяка «Курвуазье» и шампанским «Абрау-Дюрсо».

Глава 11

Масштабная хронокоррекция

Возле подъезда Гогу снова стукнул припадок уныния и лжекнязь прохныкал с горечью:

– Ни хрена мы здесь не добьемся. Строительством флота руководят не профессора с адмиралами, но какой-то великий князь, постоянно проживающий в Париже. Под его предводительством получили свалку несерийных кораблей для цусимского позорища. У него еще погоняло было «сто кило отборной ветчины».

Рассмеявшись от неожиданности, Роман огляделся. Кажется, никто не мог подслушать крамольную цитату. Он сказал негромко:

– Точнее, «семь пудов августейшего мяса». Имеется в виду генерал-адмирал Алексей Александрович. Между прочим, считался самым умным среди Романовых.

Швейцар пропустил их на лестницу, и вскоре хронокорректоры звонили в нужную дверь. Отворили сами хозяева – Алексей Николаевич и Елизавета Дмитриевна.

– Какая точность неслыханная, ровно в пять явились, – весело восхитился Крылов. – Проходите, господа, старшие по званию уже ждут, скоро и младшие должны показаться на горизонте.

За столом ждали главный инспектор Кутейников и вице-адмирал Макаров с супругой Капитолиной Николаевной. Пока они обменивались рукопожатиями, в гостиную ненадолго привели маленькую Аннушку – дочку Крыловых, которая в другой реальности должна была выйти замуж за академика Капицу.

Едва завершилась церемония знакомства, снова забренчал дверной сигнал, и в квартиру вошли, сопровождаемые женами, два капитана первого ранга: Иван Константинович Григорович с Марией Николаевной и Эдуард Николаевич Щенснович с пани Ядвигой. Мало было хронокорректорам встретить самого Макарова, личность абсолютно легендарную, так еще два знаменитых моряка – будущие командиры «Цесаревича» и «Ретвизана».

Представляя гостей, Крылов так и сказал:

– Иван Константинович, русский морской агент во Франции, назначен наблюдающим за строительством броненосца «Цесаревич», а Эдуард Николаевич должен вскоре отбыть в Филадельфию для наблюдения за постройкой «Ретвизана». Не сомневаюсь, что вскоре они будут назначены командирами этих броненосцев.

Когда все расселись, а на столе появилось угощение, Щенснович попытался завязать светскую беседу. Причем поступил он самым неправильным образом, принявшись расспрашивать молодых путешественников о жизни в Северо-Американских Штатах. Поперхнувшись чаем, князь Лобханидзе-Шадури поведал, что в крупных городах они почти не бывали, поскольку имели другие интересы.