Хронокорректоры
Шрифт:
Они скороговоркой добавили: мол, хорошо бы вдобавок сократить избыточное количество малокалиберных пушек, которые неизбежно будут сметены большими снарядами во время артиллерийской перестрелки. Вконец обнаглевший Рома даже заикнулся про желательность увеличения главного калибра до 14 дюймов, да длины ствола с 40 до 45 калибров, а также упомянул возможную замену кривошипно-шатунного механизма более совершенным турбинным двигателем. Не оставаясь в долгу, Георгий убеждал в необходимости построить хотя бы немногочисленный
Когда они наконец устали говорить, выдохлись и принялись за чай с пирогами, кораблестроители не выглядели чрезмерно воодушевленными. Складывалось впечатление, что даже волны эмпатизатора не смогли внушить предкам правильные мысли о следующем поколении флота.
Предложенные хронокорректорами перемены были встречены скептическими возражениями. Григорович и Щенснович сомневались, сумеют ли артиллеристы организовать эффективный огонь из пушек, установленных на разной высоте. После видимых по выражению лица колебаний Макаров присоединился к их мнению. Тем временем Крылов прикидывал карандашом на бумаге очертания и примерные размеры корабля с линейно-возвышенными башнями.
Исход спора решил главный инспектор Кутейников, задумчиво сказавший: мол, есть в ваших словах разумное зерно, только никак мы не успеем разработать настолько революционный проект до начала постройки новых броненосцев.
– Тут на несколько лет работы, господа, хотя замысел весьма интересен и перспективен, – сокрушенно резюмировал главный инспектор. – Однако приведенные доводы слишком убедительны, поэтому невозможно нам строить корабли прежнего проекта на верную погибель.
– Что вы предлагаете, Николай Евлампиевич? – заинтересовался Макаров.
– Видел я в той тетрадке один чертеж, англичане от идеи той еще в начале прошлого десятилетия отшатнулись…
Георгий первым понял, о чем говорит главный кораблестроитель империи:
– Четырехбашенный броненосец Уоттса и Фишера!
– Совершенно верно. Мы уже строили на Черном море трехбашенные броненосцы, мы построили четырехбашенный крейсер «Адмирал Нахимов». Проект подобного корабля можно разработать очень быстро, и японцы не успеют нам ответить равноценной серией броненосцев. А насчет турбин – это вы, юноша, погорячились.
Предки дружелюбно посмеялись. Крылов, как младший среди современников, быстро записывал основные требования к новому проекту под диктовку Макарова и Кутейникова. Рома подсказал ему: дескать, хорошо бы изменить конструкцию броневых рубок, а то все осколки внутрь отражаются. Внезапно Макаров произнес упавшим голосом:
– Господа, вы представляете, насколько трудно будет убедить Морское министерство и… – он не стал упоминать государя, но все поняли, кого имеет в виду адмирал, – принять столь решительное изменение броненосной программы?
Риторический вопрос вызвал общую пессимистичность. Рома даже начал продумывать,
– Принять такое решение может лишь генерал-адмирал, – сказал он уверенным тоном. – Как только будут готовы наброски проекта, я отправлюсь в Париж и переговорю с великим князем Алексеем Александровичем.
– Да пребудет с вами Сила, – прошептал Гога.
Услыхав его, Николай Евлампиевич оптимистично согласился:
– Вы правы, князь, с нами сила крестная!
Через два часа хронокорректоры садились в московский поезд, плохо представляя, к каким результатам приведет их кавалерийская атака на историю. Оба сильно сомневались в успехе, но понимали, что сделали максимум возможного. Теперь оставалось лишь ждать развития событий, то есть исхода Русско-японской войны.
Глава 12
Упругое коварство
Тьма за вагонным окном казалась чернее космической. Во вселенской бездне хоть созвездия светят, а деревни вдоль Николаевской железной дороги не имели электрических осветителей, да и свечи глубокой ночью никто не зажигал. Непроглядный мрак лишь изредка прорывался далекими разрядами молний.
Заметив угрюмость попутчика, Гога попытался развеселить его, жизнерадостно сказав:
– Понимаю твою печаль, соучастнег. Я тоже проголодался, как стадо бешеных волкодлаков, а желудки наши перестали буянить. Поэтому предлагаю по возвращении в Первопрестольно-Белокаменную завалить в какой-нибудь крутой кабак.
Не отводя взгляда от оконной черноты, Рома дернул плечом и буркнул:
– Можно.
Отделаться от княжеских шуток оказалось непросто. Гога проговорил чуть серьезнее:
– Не будь такой кислятиной. Думаешь, мне легче? Сам напрягаю остатки серого вещества, пытаясь вообразить, к каким итогам приведет наша вылазка. Ладно, возьми себя в верхние конечности. Поживем пару дней в Москве, подкормимся – и вернемся к любезным тебе комиссарам да чекистам.
– Зачем? – меланхолически осведомился Роман.
Опешивший Гога переспросил:
– Как же «зачем»? Сам ведь говорил, что звездолет будет искать нас именно в том времени. Нам, если помнишь, обещано подправить судьбу близких людей.
Отвернувшись наконец от окна, Рома исподлобья кинул угрюмый взгляд на коллегу-хронокорректора и мрачно прошипел:
– Не будет никаких близких… Звездолетчики либо кинули нас, либо сами не понимали, к чему приведет коррекция времени. А мы вовремя не додумались и добавили себе проблем, совершив идиотскую экспедицию в прошлый век.