Хронокосмос
Шрифт:
Поезд остановился. Бизнесмен и чернокожая женщина встали и двинулись к дверям. Еще какое-то мгновение Мерфи колебался, затем, как только разъехались двери, быстро вскочил с места и бросился по проходу. Темнокожая дама с немым удивлением смерила Дэвида взглядом, когда он пробежал мимо нее, а бизнесмен проворчал что-то непристойное ему вслед, когда они столкнулись плечами. Оказавшись на платформе, Мерфи зашагал так быстро, как только мог.
На самой верхней ступеньке он на короткое время остановился и обернулся. Он не увидел бродягу, но в толпе было так много людей, что сказать наверняка не представлялось возможным. Держась за перила,
Прямо за турникетом за воротами из металлической сетки находилась стоянка автомобилей.
Сначала город и его окрестности были скрыты плотным слоем распухших от дождя туч, но вскоре «Оберон» прорвался сквозь густую облачность, и внезапно, как расплывшееся пятно света, перед путешественниками возник Франкфурт. Свечение городских огней делилось на две неравные части извивающимся полотном реки Майн. Инфракрасный локатор нащупал наиболее выступающие сооружения: высокий готический шпиль собора Св. Варфоломея, здания банков и муниципальных учреждений центрального финансового района, огромных размеров купол железнодорожного вокзала.
— Вон там.
Фрэнк, который стоял рядом в рубке управления с Мецем, указал на маленькое темное пятно неправильной формы к северо-западу от Ситиринга, узкой зеленой полосой окружающего самую древнюю часть города.
— Рядом со «Старой Оперой»… видишь? Это поместье Ротшильда. Высади нас там.
Пилот внимательно посмотрел на экран.
— Ничего не выйдет. Слишком мало места и слишком близко к дороге. — Он указал на большой парк в нескольких километрах от университета имени Гете. — Лучше я высажу вас там. Меньше вероятность, что нас засекут.
— Это ботанический сад. Ты понимаешь, сколько нам идти оттуда до «Франкфуртер Хоф»? — Фрэнк покачал головой. — Не беспокойся. Пока мы находимся в маскировочном режиме, нас никто не заметит. В это время ночи улицы практически пусты.
— Пойдете пешком, — стоял на своем Мец. — Человеку твоего возраста разминка только на пользу.
Фрэнк нахмурился. Он все еще не мог привыкнуть к новой внешности. Теперь Лу выглядел как мужчина шестидесяти лет с редеющими седыми волосами, небольшим брюшком и непривычным рядом морщинок вокруг глаз и в уголках рта. И хотя новые лицо и тело из нанокожи не представляли никаких неудобств, поскольку изготавливались для большей естественности из его собственного эпидермиса, восстановленного на микроскопическом уровне, невыносимым испытанием оказалась старинная одежда: черный смокинг из неэластичного материала поверх белой хлопковой рубашки с белым галстуком. Подобного рода одежду выбрал бы джентльмен любого европейского города для выхода в оперу воскресной ночью. Теперь Фрэнк во всем походил на Джона Пеннса, американского бизнесмена, место которого он в скором времени намеревался занять на борту «Гинденбурга».
— Чем дальше нам придется идти, тем больше вероятность влипнуть в какую-нибудь историю. Просто высади нас там, хорошо?
— Да, но… — Мец пожал плечами. — Как скажешь.
— Отлично.
Несмотря на тревогу, Лу вдруг понял, что ему не терпится покинуть «Оберон». Постоянные стычки с пилотом начинали его утомлять.
— Дай нам минут десять. Пойду проверю, как там Леа.
Он оставил Василия в кабине и направился по коридору в регистрационный отсек. Люк был закрыт; Фрэнк
— Фрэнк! Ради Бога, тебя не учили стучаться?
— Entschuldigen, извините, — пробормотал он, улыбнувшись против воли. Леа, по всей видимости, только что вышла из репродуктивной камеры. Из открытого вентиляционного отверстия цилиндрической установки валил пар.
— Я не хотел нарушить твой покой.
— Прости. Мне просто… просто не нравится мой внешний вид, больше ничего.
Неудивительно, что Леа была смущена. Хотя Фрэнк много раз видел ее обнаженной, но в теле сорокалетней Эммы Пеннс она выглядела совершенно по-иному. Репродуктивная камера добавила ее телу десять лишних килограммов искусственной плоти, что увеличило грудь, объем бедер, немного округлила животик и ягодицы. Эмму Пеннс нельзя было назвать женщиной непривлекательной, но она определенно не имела стройной фигуры Леа.
— Придется привыкнуть. — Фрэнк галантно отвернулся. — Мы пожилая женатая пара из Чикаго, надеюсь, ты помнишь?
— Пустяки.
Когда Леа начала одеваться, Фрэнк услышал позади себя шелест материи.
— Мы установили связь с «Мирандой»?
— Василий разговаривал с Хансом десять минут назад. — Хотя Фрэнк все еще стоял к ней спиной, краем глаза он видел ее полупрозрачное отражение в экране монитора, похожее на побочное изображение, наложенное на ночной вид Франкфурта-на-Майне. — Эвакогруппа подобрала Пеннсов около полутора часов назад, вскоре после того, как они вышли из «Франкфуртер Хоф» и направились в оперу. Они были одни, поэтому никто их не видел. Сейчас они в безопасном месте в Грисхайме, а завтра утром, после того как «Гинденбург» отбудет с аэродрома, Ханс вывезет их из города.
— А наши сумки?
— В данный момент они на пути в отель. О, и еще кое-что…
Лу отвернул высокий ворот рубашки и двумя пальцами надавил на гортань, чтобы активировать подкожные имитаторы, имплантированные в голосовых связках. Когда он снова заговорил, его голос был сиплым и низким, с явным американским акцентом.
— Эвакуационная группа передала нам голосовые модели, — сказал он и увидел, что Леа от неожиданности повернула голову. — Я уже переписал свою из бортового ИИ. Не забудь получить свою модель.
— Не забуду. — Она с облегчением вздохнула. Если самой рискованной частью операции считалось извлечение из города Джона и Эммы Пеннсов, то получение моделей их голосов было одним из самых деликатных заданий. — Итак, где Василий намерен высадить нас?
— Он хотел сделать это в ботаническом саду, но я настоял на поместье Ротшильда. Члены семьи Ротшильда покинули страну в начале года; нацистское правительство заявило претензии на участок земли, на котором стоял их дом. И теперь там устроили общественный парк. Оно намного меньше, но зато у нас не будет проблем.
— Никаких радаров, к тому же эта часть города не славится ночной жизнью. — Девушка раздраженно вздохнула. — Пожалуйста, застегни мне платье. Я не могу дотянуться.
На ней было длинное, по щиколотку, белое вечернее платье в стиле конца 1930-х годов. Вещевой отдел выполнил свою обычную скрупулезную работу: исследовал направления моды того времени и изготовил близкие к подлинным дубликаты, но Фрэнк надеялся, что фасон этого платья походит на тот, в котором Эмма Пеннс вместе с мужем покинули «Франкфуртер Хоф». Когда Лу застегнул пуговицы на спине Леа, она повернулась к нему лицом.