Хронопилот
Шрифт:
— Лучше бы кричать не пришлось.
Через полчаса сделали минутную передышку.
— Мало нас, — продолжил разговор с Кисловым Гром. — Только семеро. Где остальные?
— Ветер был сильный, наверно, снесло южнее.
— Ученого жаль. Неприспособленный человек и вдруг в такие условия. Поручил Арбатову присмотреть за ним, а Арбатова самого искать приходится. А это еще что? — прислушался Гром.
— Товарищ майор, там стреляют, — показал рукой назад подошедший Коробко. — Вроде наши дерутся.
Майор по-дружески
— Тебе показалось, Коробко.
— Да нет, товарищ майор, наши это!
— Если наши — догонят… Приказываю продолжать движение, — скомандовал Гром. Майор и сам слышал звуки далекой перестрелки, но ввязываться сейчас в бой, не зная сил и маневра противника, было смерти подобно. Он не имел права рисковать всей группой. И потому решил поскорее добраться до развалин концлагеря.
— Рано начали людей терять, — буркнул Гром, догоняя Кислова. — Если так дальше пойдет, глядишь, и до нас доберутся.
— Как думаешь действовать, командир? — спросил Кислов.
— До вечера будем ждать «Курта», а не придет — устроим фрицам Варфоломеевскую ночь… Как думаешь, «Курт» знает, что мы уже здесь?
— Конечно, знает. Мы же так нашумели!
— А если он штабист и сидит под землей? Дягилев ничего о нем не сказал.
— Нет, не под землей, иначе он не смог бы передвигаться внутри ПОЛИГОНА.
— Верно… Что же мы, Кислов, и без рации остались?
— Рация у Лугина.
— У Лугина! — передразнил Кислова Гром. — А где его черти носят?
Вдруг впереди закуковала кукушка. Лес поредел, посветлел, показалась свежая зелень. У опушки стоял сержант Полонский, поджидая товарищей. Первым подбежал Гром, переводя дух, спросил:
— Где ж ты, Полонский, слышал, чтобы кукушка так орала, истеричка какая-то.
Полонский кивнул головой в сторону полуразрушенных бараков:
— Кажется, пришли.
— Вижу, — покачал головой Гром. Он смотрел на развалины, представляя себе тех людей, что мучились и нашли свою смерть в этом мрачном месте. — Займем пока вон тот угловой барак, — приказал майор подчиненным. — Он меньше разрушен и удобен для обороны… Зуев! Осмотреть!
Зуев помчался, как ветер, недаром до войны был непревзойденным бегуном. За пять секунд добежал до зияющего проема в стене, осмотрелся и юркнул внутрь. Минуты две его не было видно, Гром начал беспокоиться, но вот он показался с другой стороны барака, да не один, а с высоким черноволосым парнем. Гром присмотрелся: Арбатов! Зуев махнул рукой, и Гром скомандовал:
— По одному вперед! Марш!
Когда вся группа собралась внутри барака, оказалось, что, кроме Арбатова, группу Грома опередили лейтенант Маркин и сержант Лугин. Правда, он был без рации, разбившейся при приземлении. Недосчитались только Дегтева и Гордеева.
— Давно вы здесь? — после некоторой паузы, вызванной известием о потере рации, спросил Маркина Гром.
— Только перед вами подошли, еще
— Это бы кстати. Надо выставить посты и быстро перекусить. Арбатов и Лугин — один тут, другой там — в оба глаза смотреть! Сменю через двадцать минут. Остальным завтракать.
6
— Клюге, я продолжаю вычислять русского шпиона. Путем логических рассуждений я пришел к выводу, что его надо искать у вас во взводе управления. Именно у вас наиболее образованные, наиболее близкие к ракетной технике люди.
— Я могу возразить. Русский радист мобилен, мои же люди постоянно под землей.
— Я допускаю возможность одновременной работы двух вражеских агентов — информатора и связного. Подумайте и скажите, кто из ваших сотрудников более всего подходит на роль информатора. Радиста будем искать в другом месте.
— Раз уж вы меня об этом спросили, штандартенфюрер, позвольте мне высказать откровенные подозрения в отношении небезызвестного вам лица. Обещайте, что выслушаете меня без предубеждения.
— Вы меня интригуете… Кто же под подозрением?
Клюге взял чистый лист бумаги, мелко написал в центре фамилию Эльзы и передал лист Моллеру. Мельком взглянув на написанное, тот мгновенно переменился в лице и гневно сверкнул глазами.
— Вы отдаете себе отчет?
— Вы хотели знать мое мнение. Я не решился бы высказать это открыто, но с глазу на глаз, только для вашего сведения скажу больше. Если у меня есть основания подозревать этого человека в сборе и систематизации секретной информации, то нижеследующего человека, Клюге нацарапал еще одну фамилию, — я подозреваю в хранении и передаче этой информации.
— Штурм?! — не поверил Моллер и рассмеялся. — Да это же самый недисциплинированный офицер: то опаздывает, то напивается по-свински, то организует мордобой среди офицеров.
— Это внешнее, камуфляж, умелая маскировка. Это никак его не характеризует.
— Ладно, Клюге, оставьте это все пока при себе. Вы склонны искать врага чуть ли не в моем кабинете. Может быть, вы и меня подозреваете? Нет? Ну и напрасно! А я вас — да! Все! Довольно! Можете идти!
Клюге взял со стола листок со своими каракулями, вышел и подумал, что еще легко отделался. Черт его дернул написать эти фамилии! А может быть, не черт, а просто зависть вкупе с ревностью.
…Оставшись в одиночестве, Моллер сел и придвинул к себе телефон. Пока набирал номер гестапо, заново прокрутил в уме разговор с Клюге. Клюге, конечно, порол чушь собачью, но за Эльзой проследить не мешает. Женщина — всегда загадка для мужчин, тем более такая умная и красивая. Да и гауптштурмфюрер тоже не плох в роли советского разведчика. Обязательно надо проработать этот вариант!
— Алло, Ренке? Это Моллер. Должен вас разочаровать. Ваш капитан Химмель — химера. Парень просто надул вас.