Хронос. Ледяной поход
Шрифт:
Тоха вздохнул и пошёл в сторону грёбанного блокпоста, к Измайловскому мосту. Когда поравнялся с блокпостом, к нему подвалили трое матросов во главе с лохматым. Всё-таки не выдержали, домотались!
Лохматый оказался почти на голову ниже Тохи, второй такой же, но кряжистый с толстыми руками, третий — здоровый, на голову выше попаданца.
— Стоять! — приказал лохматый.
У всех троих на бескозырках написано «Рюрикъ». С одной посудины, походу.
Программер остановился. Краем глаза отметил, как четверо с блокпоста, два матроса, солдат и гражданский
— Куда путь держим, ваш бродь? — ухмыльнулся бородач, вытаскивая изо рта сигарету и выпуская дым.
Сердце учащённо забилось.
«Опять морду бить будут», — решил Тоха, засовывая руки в карманы пальто. Правая нащупала рукоятку нагана.
— Домой иду со службы, — голос всё-таки чуть дрогнул. — А вы кто такие?
— Ишь ты, ваш бродь, вопросы задаёшь! Я — старший этого пикета и так понимаю, служба твоя — нам кровь пускать. Да?
«Нормальное заявление? — малость прифигел Тоха. — Ни с того ни с сего! Хотя, если честно, кровь пустить этим дятлам очень хочется, но тогда живым точняк не уйти», — а вслух сказал:
— Вообще-то служба у меня гражданская, я в МПС работаю, а не в ментовке.
— А-а-а, — протянул лохматый, — гляньте, братишки, у нас тут министры-капиталисты. Упыри и кровопийцы. Буржуй недорезанный.
Дежавю. Нечто подобное было месяца три назад в Галиции, когда до Тохи домотался комиссар полка подпрапорщик Голохватов.
Страх волшебным образом исчез. Программер вытащил левую руку из кармана, правая сживает рукоять револьвера.
— Ага, вампира нашёл! — усмехнулся попаданец. — Я, товарищ, на фронте память потерял, пока в плену у немцев был. А теперь здесь работаю. Или считаешь, что нашей молодой, свободной России не нужны поезда? Не нужны железные дороги? Товарищ Ленин считает, что нужны. — и уже достаточно громко закончил: — Или ты против линии партии? Против товарища Ленина?
Наезд вышел конкретный.
«Если чё, — лихорадочно размышляет Тоха, — выхватить ствол. Три пули этим, а там — в переулок и в отрыв. Авось смоюсь».
— Ты, ваш бродь, не ори, — быстро пришёл в себя лохматый, — я ж вижу, ты — буржуй и рожа у тебя буржуйская.
— И чё? — ухмыльнулся Тоха. — Товарищ Ленин тоже из дворян. Что он, по-твоему, тоже буржуй?
— Чего-о-о?! — взревел лохматый. — Ты на товарища Ленина поклёп возводишь! Ах, ты гнида буржуйская… да я тя, выкормыш мирового империализма, за такие слова…
Матрос схватился за деревянную кобуру.
Программер шагнул назад, готовый вот-вот выхватить ствол. И тут лохматый схватился за правую заднюю сторону шеи.
— Да ладно, Гриш, оставь его! — крикнул один из моряков, что отошли в сторону. — Контуженный, что с него взять.
Лохматый как-то быстро «сдулся».
— Ладно, повезло тебе, барчук, — процедил он, потирая заднюю часть шеи. — Дрянь что ли какая укусила.
Махнул рукой и отошёл. Дружки нехотя пошли
— Ступай, ваш бродь, — громко сказал тот же моряк, что попросил лохматого отстать.
Тоха чуть постоял и двинулся дальше.
Повезло.
Вечер 16 (29) октября 1917 г.
МПС Российской Республики
г. Петроград
Программер вылез из-за стола и подошёл к окну. На улице пасмурно и хмуро. Темнеет. Спешащие по набережной прохожие поднимают воротники, чтобы хоть немного защититься от пронизывающего ветра, что гонит крупные серые волны меж гранитных берегов Фонтанки. На том берегу за жёлтым зданием виднеется садик с голыми деревьями. Листья давно облетели.
Под окнами проехал грузовик без кабины. В кузов набилось человек тридцать юнитов с «винтарями». Следом, фырча, прокатил броневик. На борту белой краской намалёвана непереводимая абракадабра «Р. С. Р. Д».
Тоха обернулся и глянул на часы. Пять тридцать пять. Через двадцать минут конец рабочего дня. К шести обещала подойти Настя. Договорились встретиться на выходе из здания Министерства. Просил ведь, чтоб дома сидела! Опасно юной девушке, особенно дворянке, шляться по улицам нынешнего Петрограда. Но княжна сказала, что всё равно придёт. Вот упрямая девчонка! Остаётся надеяться, что Василий Фёдорович не отпустит.
Она уже приходила неделю назад. Когда шёл с ней под руку, матросы, увидев красивую девчонку, заулюлюкали вслед. Раздались задорные выкрики: «Барышня, давай к нам!», «Бросай своего буржуя!».
Они ускорили шаг. Придурки отстали.
«А если сегодня они опять домотаются? — мелькнула мысль, и в животе слегка похолодело. — Я же буду с Настей. Запросто могут. Что делать?»
Зазуммерил телефон.
— Алло? — ответил Фостиковский. — Слушаюсь.
И, положив трубку, позвал:
— Антон Дмитриевич!
Тоха посмотрел на титулярного советника.
— Вас Архип Семёнович просит зайти, — Игнатий Игнатьевич сделал невнятный жест за спину.
— Благодарю.
Программер вышел из и кабинета и направился к Тугушеву. Вот и дверь с номером «22». Постучал по тяжёлому дереву и приоткрыл створку.
— Разрешите?
— Да, входите, — скупым жестом шеф указал на ближний к себе стул за Т-образным столом. — Присаживайтесь.
Тоха прошёл и сел. Столоначальник сцепил руки в замок и отвёл взгляд.
Молчание потихоньку начинает напрягать.
— Что-то случилось, Архип Семёнович? — тихо спросил программер.
Тугушев хмуро глянул на попаданца.
— Даже не знаю, как сказать.
Тут же заныло под ложечкой. Неужели что-то с Настей? Шеф в курсе, что он квартирует у Голицыных.
Архип Семёнович побарабанил пальцами по столешнице и, наконец, решился:
— Скажите, голубчик, вам о чём-нибудь говорит фамилия «Прилуцкий»?
Программер в первые секунды прифигел, но быстро взял себя в руки.