Хроноспецназ - 1
Шрифт:
Все стальные отливки были тщательно отшлифованы, уже спасибо, но более всего меня поразил тюфяк, сшитый из воловьей, если не слоновьей кожи и набитый опилками с утолщением в изголовье вместо подушки. Ничего, мне нравится спать на жестком. Честно говоря, я так и не понял, кого собирался вырастить в своей подземной лаборатории или создать этот так называемый профессор. Кажется монстра раз в десять более сильного, чем горилла, и всё благодаря тому, что в двадцать лет Грета ещё будучи студенткой сказала ему с горящими от восторга глазами, что можно создать такую генетическую сыворотку, которая сделает человека таким же сильным, как этот представитель отряда приматов. Благодаря тому, что в Ананербе для фройляйн Греты был составлен гороскоп гения, дядя Вернер был полностью уверен в талантах своей племянницы. Сбылся и гороскоп Дитриха, причём так, что он недовольно поморщился, когда Отто со своими друзьями, выполняя его
Мужчины расковали меня и осторожно переложили на кожаный тюфяк, покрытый толстой парусиной вместо простыни. Вот тут-то я, пользуясь тем, что они закрыли меня собой, широко улыбнулся им, открыл глаза и вдобавок ещё и подмигнул, после чего указательным пальцем левой руки показал на дверь и снова закрыл глаза. Лица у всех пятерых были настолько удивлёнными, что я даже пожалел о своей выходке, но они быстро взяли себя в руки и в скорбном молчании вышли. Дитрих облегчённо подумал: - "О мой Бог, кажется Пётр не рассердился на меня. Нет, он действительно необычный человек. Он или нефилим, как говорит Хельга, или же и вовсе ангел, но тогда выходит, что Бог на стороне Сталина, раз он послал своего ангела, чтобы тот не позволил нам захватить обоз с детьми. Да, но тогда выходит, что Бог встал на защиту евреев? Надо будет поговорить на эту тему с Петром". Как только мои подопечный вышли, двое рослых эсэсовцев закрыли сейфовую дверь. Чтобы не создавать нездоровый ажиотаж, я продолжил лежать в той же позе, что и на каталке, то есть на спине с закрытыми глазами и совершенно спокойным лицом. Вот тут мне и подумалось: - "А ведь этот придурок фон-Клозет мечтает, чтобы я перешел на их сторону. Интересно, что должен думать о нём нормальный нефилим? Да, дед Коля, тебе, в отличие от меня, повезло, тебя завербовали в НКВД по-человечески".
Глава восьмая
Едва Дитрих, Хельга и трое пилотов вышли из моей камеры, профессор облегчённо вздохнул, поднялся, и, легонько коснувшись плеча Греты, одетой не в эсэсовскую форму, а в тёмный костюм с юбкой чуть ниже колен и голубую рубашку с узким чёрным галстуком, направился к выходу. Фройляйн бросила на меня последний, совершенно ничего непонимающий, взгляд и торопливо вышла вслед за ним. Очутившись в коридоре, Вернер приказал эсэсовцам наблюдать за мной находясь в другом, смежном помещении через полупрозрачное зеркало. Камера у меня, конечно, была ещё та, из такой не убежишь. В этом подземелье таких было ещё три и каждая рассчитанная на какого-то гориллозавра. Ни в одном из известном мне миров не встречалось животного сравнимого по своим размерам с гориллой, которое смогло бы вырваться из этой камеры, но меня это нисколько не пугало. Вместе со мной в камеру влетел мой робот-телохранитель, невидимый диск диаметром в метр двадцать и толщиной в шестьдесят сантиметров. Он запросто мог не то что перерезать стальные прутья, но и вышибить дверь толщиной в тридцать сантиметров.
А ещё внутри него имелся трёхмесячный запас питания в виде шариков диаметром в полтора сантиметра, которые он мог абсолютно незаметно вкладывать мне в рот. Для этого мне всего лишь нужно было его мысленно позвать и открыть рот секунды на три. Всего дюжина таких шариков и литр воды заменяли мне полноценный обед. Однако, прежде чем пообедать, я, поднявшись с ложа, сначала посетил сортир, который не был ничем отгорожен, и лишь потом, раздевшись догола, подошел к умывальнику и обмыл своё натруженное, саднящее тело холодной водой. Эсэсовский придурок, следивший за мной, так и не удосужился включить мне душ, за что я минут пятнадцать рассказывал ему от кого он произошел на свет, кто такой Гитлер, он сам, чем закончится их жизнь и куда он попадёт после смерти. Этот тип слушал меня с каменной рожей и постепенно багровел.
Выговорившись, я лёг на кровать по пояс раздетым и, то и дело раскрывая рот, отлично поужинал, после чего встал, напился воды и снова лёг, но на этот раз спать и залечивать во сне свои ранения. На следующий день я проснулся в семь утра. Ночь прошла спокойно. Дед Коля спал хотя и в палатке, зато на чистой простыне, под одеялом, как и все остальные его разведчики. Хельга спала в комнате Отто, куда она демонстративно направилась тотчас, как только управляющий замком объяснил, где находятся чьи комнаты, Дитрих, ободрённый моей улыбкой, тоже уснул, как убитый. Не спалось одному только обруганному мною эсэсовцу. Он был готов убить меня, да вот беда, боялся даже больше, чем его непосредственный начальник фон-Клозет.
Майор Свиридов позвонил в Сухуми и ему сказали, что Джапая Байсарова уже можно выписывать, хотя, конечно,
– Питбуль, пойми, так надо. Сталин сейчас очень нуждается в моральной поддержке, а среди своих сподвижников он найти её не может и потому поверь, шифровка майора Свиридова его очень заинтересует и когда он всё выяснит сам и поговорит с главными свидетелями, то есть Джапаем и дедом Колей, то в итоге останется очень доволен. Скоро ты это сам увидишь. После того, как всё будет засекречено, а Сталин не сожжет только твой портрет, который отдаст твоему предку потом всё тихо и мирно уляжется. Поверь, никаких возмущений Хроноса это не вызовет.
Пожав плечами, я мысленно ответил:
– Вам, искинам с большими головами, виднее.
В десять утра шифровка была отправлена в Москву, в десять сорок две её прочитал Абакумов и первым делом отправил с нарочным Берии. Тот позвонил на ближнюю дачу, чтобы узнать, спит Иосиф Виссарионович или нет. Выяснилось, что минувшей ночью вождь не работал почти до самого утра, как это обычно бывало, и уже проснулся. Тогда он попросил сообщить Сталину о своём звонке и коротко рассказал о гипотезе майора Свиридова, касающейся невероятного боя в Клухорском ущелье, следы которого так тщательно замели немцы. Сталин приказал ему немедленно приехать в Кунцево. В тринадцать часов сорок восемь минут Берия привёз шифрограмму Верховному главнокомандующему. Тот внимательно прочитал её, положил на стол, придавил пресс-папье, пригладил усы и сказал:
– Лаврентий, как только майор Свиридов и майор Ларионов прилетят с этим пастухом-художником в Москву, пусть их немедленно привезут ко мне. В любое время дня и ночи.
– Слушаюсь, Иосиф Виссарионович, - ответил Берия.
Сталин улыбнулся, доставая трубку:
– Сам с Абакумовым тоже приезжай. Иди.
Берия тоже улыбнулся и вышел из кабинета, только садясь в машину он облегчённо вздохнул, хотя поначалу думал, что получит от отца народов нагоняй за такого рода фантастику. Как человек умный и проницательный, он немедленно начал действовать и первое, что сделал, это приказал незаметно, исподволь, начать оказывать всем людям, которое прошли через Клухорский перевал начиная с второго августа, содействие, а самым нуждающимся из них помощь. Потеряв всё, что имели, эти люди в первую очередь нуждались в помощи государства и она им была оказана. Да, объёмы этой помощи были невелики, но люди получили хотя бы крышу над головой, направления на работу, одежду и продукты питания. Ещё большей заботой были окружены дети. Берия приказал не только кормить их по фронтовым нормам, но тщательно охранять от немецких диверсантов. Охрана санатория, в котором поселили детей, и без того была на высоте. Во всяком случае в половине пятого возле санатория задержали двоих немецких диверсантов, причём зарубежных абхазцев.
У них обнаружили аптекарскую банку с сильнодействующим ядом, а также взрывчатку. В ходе допроса они дали показания, из которых стало ясно, что немецкое командование приказало во что бы то ни стало уничтожить детей. На следующее утро об этом доложили Берии и тот сначала отдал приказ подготовить для детей в Тбилиси просторный особняк с садом, в котором можно было бы разместить детский дом рассчитанный на вдвое больше количество детей и только после этого доложил Сталину о происках врага и предложил увезти сирот подальше от фронта. Вот и получилось, что Николай не зря разрешил детям искупаться. Впрочем, в санатории они тоже всю следующую неделю купались часто и подолгу, но время от времени охранявшие их военные моряки, которые плавали вдоль берега на шлюпке, бросали в воду гранаты. Немецкие диверсанты-аквалангисты от этого кверху брюхом не всплывали, но уже после того, как детей перевезли в Тбилиси, на берег выбросило волнами два трупа.