Хрупкие создания

Клейтон Дониэль

Я идеальна.

Спускаюсь на главный этаж, прохожу через холл, в котором убрались для приема родителей крысят. Сворачиваю, чтобы пройти мимо темного офиса мистера К. И вывешенного рядом списка ролей. Заглядываю в каждую студию, чтобы знать, кто танцует, а кто филонит или считает, что домашка по английскому или новый бойфренд важнее.

В одной из студий – Элеанор, но она мало занимается и больше разглядывает себя в зеркале. Раньше мы всегда репетировали вместе, заставляли друг друга выкладываться на полную, обменивались комплиментами. Но как-то раз она

сказала, что я слишком серьезно ко всему отношусь и ей это не нравится. В ее словах есть доля правды. Сейчас она действительно выглядит счастливее, когда чуть отходит от зеркала, чтобы полюбоваться собой. Такое я бы не отняла ни у кого, особенно у Элеанор.

Сталкиваюсь с Лиз. Она выжата – наверняка была внизу, в комнате с гирями. Как будто ей это нужно. В последнее время взгляд у нее какой-то пустой, а руки и ноги такие тонкие, что аж страшно. Но мы здесь о таком не говорим.

– Пилатес? – спрашиваю.

– Эллиптический тренажер, – выдыхает она, хватая ртом воздух, и стирает пот с лица. Выглядит отталкивающе.

Лиз продолжает:

– Сожгла шестьсот калорий.

Я хмурюсь. Ей не нужно столько заниматься. За последний год она уменьшилась с респектабельного второго размера до не пойми какого. Минус второго, наверное, если бы такой существовал. Как она вообще себе одежду находит?

– Господи, Бетт, хватит пялиться. – Лиз вытирает последние капли пота и распускает волосы. – Я все хотела спросить… Каково это, практиковаться с Анри?

В ее голосе странная нотка, как будто она на что-то намекает, и мне это не нравится. У нас с Алеком были свои взлеты и падения, но сейчас у нас все очень даже в порядке.

– Ну да, он ничего. – Я уже развернулась, добавляю в тон льда. – Но у меня парень есть.

– А-га, – выдыхает Лиз, затягивая длинные темные волосы в высокий хвост.

Я продолжаю пялиться на ее ноги и не знаю, стоит ли мне волноваться или завидовать. Лиз заглядывает в одну из студий, там мальчики тренируют прыжки. Наверняка ищет Анри.

Сейчас у нас с Лиз нормальные отношения, но когда-то мы соревновались во всем – включая внимание Алека. Но он почти сразу сделал свой выбор, и после нескольких неловких попыток Лиз поняла, что этого ей не изменить. Выглядела она жалко. А потом мы осознали, что сильнее по одну сторону баррикад, а не по разные. Да и смысла в дружбе было больше.

Лиз направляется в сторону душевой, а я – в студию «С», и мне вдруг вспоминается небольшая ремарка, которую недавно сделала Элеанор: что Джиджи тренируется в старой студии в подвале. Информация получена, время ее проверить. Хочу показать ей, что она и шагу в этой школе не сделает без моего ведома. Я вообще мало что упускаю. И Джиджи скоро в этом убедится.

Прохожу мимо офиса диетолога. Замираю у лестницы. В детстве мы пробирались сюда с Элеанор, Алеком и Уиллом и на спор бегали к закрытой двери. Кому дольше всего удавалось у нее простоять, тот получал сладости из тайника. И конечно, бессмертную славу.

Слышу голоса. Вижу, что дверь приоткрыта – совсем чуть-чуть, – спускаюсь на цыпочках, стараясь не шуметь, и заглядываю

в щель. А там она. Джиджи. Фея Драже. Только она не танцует. Лежит на спине с раздвинутыми ногами, а Анри помогает ей с растяжкой. В полутьме.

Не знаю почему, но меня бьет дрожь, как будто я вышла на холод. Сюда приходила и Кэсси. Девочка с бессонницей, которой влетело за танцы ночи напролет. Девочка с идеальным прыжком на сто восемьдесят градусов. Единственная девочка из шестой группы, получившая роль солистки в прошлом году. Побила даже меня. Не люблю ее вспоминать. Хочу стереть из памяти и ее, и ее талант. А особенно тот факт, что она – двоюродная сестра Алека.

Волосы Анри падают ему на лицо, и он говорит что-то – отсюда не слышно, что именно. Мне не нравится, как он касается Джиджи. И как она смеется в ответ. И как его пальцы задевают локон на ее шее. Ее голос звучит легко и светло – чересчур красиво. Анри словно им загипнотизирован. И раз уж это действует на него, то почему не может подействовать на Алека, особенно когда начнутся репетиции?

Внутри все сжимается. Я уже и не помню тех времен, когда мы с Алеком не были вместе. Он – герой моих самых первых воспоминаний. Мой отец еще вращался в балетных кругах, и мы с Алеком целовались в темных углах во время званых обедов. Мы всегда были вдвоем.

Достаю телефон и фоткаю Джиджи с Анри. Вспышка слишком яркая, так что я пригибаюсь и быстро сбегаю оттуда как можно тише. Меня еще ни разу не ловили на горячем, и я не хочу, чтобы это изменилось.

Бегу обратно в студию «С» и сразу же начинаю танцевать партию Снежной королевы. Делаю пять, десять, двадцать пируэтов, но из головы не идут Джиджи и Анри. Опускаюсь с носочков и брожу по комнате. Кричу на свое отражение – надеюсь, никто не услышал. Надеюсь, никто не увидел, как я распадаюсь на кусочки в этой стеклянной коробке.

Закрываю уши руками и тянусь. Стараюсь насладиться тем, какое изобретательное я написала послание. Я так ждала, когда же его уже найдут. Хотела увидеть, как улыбка спадет с лица Джиджи, как мне повезет, если все будут там. Наверное, я единственная заметила слезы в ее глазах. Надеюсь, она плачет каждую ночь.

Хотя нет. Надеюсь, она уедет обратно в Калифорнию. Там ей будет лучше, так что нет ничего такого прям ужасного в том, что я этого хочу. Эта девчонка слишком хрупкая, слишком милая и мягкая, чтобы добиться здесь успеха. В каком-то смысле я просто за ней присматриваю. Джиджи поймет, что это для ее же блага. Балет – слишком тяжелая для нее судьба. Здесь нужно быть готовой на все.

Помню, как Адель дала мне первый совет насчет проб. Она отвела меня в сторону от остальных крысят, поправила мне пучок и сказала:

– Шансов у тебя будет немного, милая. Так что пробивайся наверх зубами и когтями.

Адель бы мной гордилась. Может, не всеми моими методами, но мотивацией – точно.

Хватаю гетры и иду наверх. Открываю дверь в комнату – Элеанор спрыгивает с футона и выключает телевизор. На полу свалена куча старых записей с Адель.

– Опять? – спрашиваю я.