Хрупкий лед
Шрифт:
Ох, Насте было стыдно от того, чем она сейчас занимается. Она, вообще, никогда не «страдала» подобным. Ее не интересовали мальчишки, и Настю благополучно миновала эпидемия еженедельной влюбленности в кого-то нового, чем «переболели» едва ли все ее одноклассницы. Обычно роль Насти сводилась к безразличному наблюдению за душевными метаниями и терзаниями более любвеобильных подруг. Но сейчас, сейчас она, кажется, поняла, что заставляло тех вести себя так глупо и по-идиотски.
У нее горели щеки, и колотилось сердце, а в животе сладко замирало при одной мысли о том, как она смотрела на Сашку, о том, как он смотрел на нее. И хотелось
До чего же Саша стал красивым! Он и поменялся, и остался все тем же, одновременно. Настя не знала, как объяснить точнее, просто ощущала так. Его внешность изменилась, однозначно. Лицо совершенно утратило округлость, которая ей помнилось, черты вытянулись и стали резче, чуть грубей. Но это только добавляло ему привлекательности на безыскусный взгляд Насти. А тело…
Ох, мамочки! Неужели она думает об этом?
Выходило, что да. И не могла избавиться от воспоминаний о том, как обняла его. И каким он оказался на ощупь.
Кошмар! Думает о Сашке, как об обивке дивана. На ощупь! Надо же, совсем сбрендила. И, тем не менее, она его щупала, пусть тайком и стесняясь, но не могла отказать себе в этом удовольствии, и перестать обнимать друга. Сашка всегда немного отличался от сверстников, сказывались ежедневные тренировки. В конце концов, хоккей никогда не считался забавой и легким видом спорта. И сама имея опыт катания на льду благодаря тому же Сашке, Настя прекрасно знает, насколько хорошо надо быть физически подготовленным, чтобы не просто откататься, а еще и бороться за свою команду с противником. Очевидно, что и за прошедшие четыре года, Саша не стал уделять спорту меньше времени. Даже больше, судя по тому, насколько крепким было его тело и сильными мышцы.
Ох. Охо-хо. Мамочки.
Насте пришлось крепко зажать рот ладонью, чтобы не захихикать совсем дурацким образом.
Право, стыдно так думать о лучшем друге, словно он всего лишь набор мышц, образующих потрясающее тело…
— Алтунина, с тобой все нормально?
Нет, а разве не заметно?
Ей пришлось прервать размышления, потому как учительница уже начала подозрительно коситься в ее сторону, видимо, заметив и подрагивающие плечи, и лихорадочный румянец Насти.
— Да, Татьяна Николаевна. — Не очень твердым голосом отчиталась Настя, принявшись усердно создавать впечатление, будто внимательно слушает. И игнорируя при этом любопытные взгляды приятельниц. — Жарко просто.
Хорошо, что погода, и правда стояла жаркая. Учительницу это объяснение удовлетворило и, кивнув, Татьяна Николаевна вернулась к своим объяснениям.
А Настя, сделав вид, что не видит обращенного к ней интереса соседки по парте, вернулась к мыслям о Саше.
Конечно, конечно же, он был не только обалденно красивым парнем! Нет. Это был ее друг, и ей совсем не хотелось уходить от него, пусть и на уроки. Хотелось схватить Сашку за руку, утащить куда-нибудь, на первую попавшуюся скамейку, и расспросить, выспросить все-все о том, где он жил, как? Что с командой и тренировками? Что он делал, с кем дружил, как играл?
Настя нахмурилась, поняв, что у нее появился и еще один, неожиданно очень нервирующий вопрос — встречался ли он с девушками? Непонятное, ужасно противное
Настя лукавила. Понимала это, но не хотела себе признаваться. Оттого постаралась направить размышления в другую сторону.
Она все-все выспросит у Саши. И сама ему столько всего расскажет! Не все, конечно, некоторые вещи просто не надо вспоминать и озвучивать. Например, не к чему ему знать о том, как и почему Настя сбежала из приюта. Зря она, вообще, затронула эту тему, хотя, как-то же надо было ответить на вопрос Саши. Но теперь Настя будет осторожней.
Конечно, особой тайны во всем этом не было. Просто ей не хотелось вспоминать те ужасные месяцы и то, какая она, на что, оказывается, способна. Уж тем более, ей не хотелось рассказывать Сашке о том, как она воровала, чтобы что-то съесть, или не мылась месяцами. Ну, уж нет. Об этом Настя не расскажет ни слова. Она не хочет потерять его дружбу, не желает, чтобы Саша стыдился ее. Лучше она будет спрашивать о нем, все, даже самые мелкие мелочи узнает и выспросит.
Радость от предвкушения их разговоров и новых встреч горячей волной прошла по ее телу, смывая всю горечь. А потом этот жар ударил в голову и обжег лицо, такой же горячей, соленой струйкой побежав на губы.
Зажав ладонью нос, Настя лихорадочно полезла в карман за платком. Носовые кровотечения начались у нее после тех месяцев скитаний и часто сопровождали сильные эмоции, и радостные, и печальные. Обычно она расстраивалась и стеснялась, когда у нее начинала идти кровь. Не сегодня. В этот момент Настя даже обрадовалась. Ведь у нее появился законный повод уйти с урока.
— Татьяна Николаевна! — Настя подняла свободную руку, привлекая внимание учительницы.
Та, оторвавшись от объяснений, посмотрела на ученицу и тут же поняла, в чем дело.
— Можно мне выйти в медпункт?
Учительница вздохнула.
— Иди, Алтунина. И, знаешь, наверное, посиди там немного, и отправляйся домой. Все равно, ничего особенного не пропустишь. Я предупрежу остальных учителей. — Позволила она.
Настя поднялась из-за парты, не веря своему счастью. Но как-то умудрилась сохранить на лице подобающее выражение. Подхватив свою сумочку, в которой, как и у всех одиннадцатиклассников, имелась лишь одна тетрадь, да ручка, Настя покинула кабинет. И, благополучно миновав медпункт, поспешила к выходу из школы. Слишком уж сильно ей хотелось увидеть друга и удостовериться, что его возвращение не было сном.
ГЛАВА 7
Как ни странно, Насте даже не пришлось терпеть до дома, чтобы увидеть Сашку. Они столкнулись на полдороге, в парке. И Настя так этому удивилась, что едва успела убрать платок от носа. Хорошо, что кровь уже остановилась.
— Ты что здесь делаешь?
Одновременно удивились они оба. И тут же рассмеялись своей слаженной реакции.
Замолчали и уставились друг на друга. Она не знала, что ощущал он, а Настю медленно заполняло смущение, хоть и смешанное с радостью. И вдруг стало неловко, и даже руки начали мешать, а волосы, вообще, лезли и в нос, и в глаза, и рот, раздуваемые ветром. Полный бардак! И сердце заколотилось часто-часто из-за того, что он на нее смотрел, и даже не мигал, кажется.