Хрупкий лед
Шрифт:
Сашка кивнул и понимающе хмыкнул.
— Хоккей — это круто! — Авторитетно заявил он.
— Круто, — со вздохом согласилась Настя. — Жаль, девушек не пускают играть.
— Ты что! — Вдруг остановился друг, заставив ее замереть. — Это же реальная мясорубка. Тебе бы там все кости в миг переломали! Даже не думай! И правильно, что этот Виктор Федорович тебя не пускает!
Настя пораженно уставилась на друга.
— Раньше ты, что-то, был не против, когда я тебе помогала. — Даже немного обидевшись, заметила она.
— Так я бы тебя никогда
Обхватив двумя пальцами ее руку в районе запястья, Сашка демонстративно покачал перед глазами Насти ее же рукой. Полностью игнорируя то, что она пыталась сопротивляться.
Эх, знал бы Сашка, что ей и этим самым косточкам уже доводилось вынести, и ничего не треснули. Может, умничал бы тогда меньше.
Но Настя, верная своему решению, ничего не сказала, только фыркнула.
— Ой, можно подумать! Ты просто достать меня никогда не мог, вот и все… Сашка!
Ее возмущенный визг разлетелся по парку, заставив обернуться нескольких прохожих. Впрочем, те тут же отворачивались с добрыми усмешками, и шли по своим делам дальше. А вот Насте стало не до смеха.
— Поставь меня! Немедленно!
— Это кто тут и кого достать не мог? — С ухмылкой спросил друг.
Видно, задетый ее словами, или просто, из чувства противоречия, Сашка ухватил ее и вздернул в воздух на вытянутых руках. И теперь Настя позорно болталась в воздухе, как малый ребенок, а он смеялся над ее возмущением. Она даже упереться ему в плечи нормально не могла, друг не позволял, и достать, чтоб хоть пнуть или ущипнуть — не выходило.
— Отпусти! Ну, Сашка! — Ладно, она, пожалуй, преувеличила. Он и правда, мог достать ее, да и силой превосходил.
— Не-а. — Определенно, довольный ее беспомощностью, Сашка покачал головой. А потом наклонил ту к плечу, и глянул на Настю снизу вверх, весело прищурившись. — И не подумаю. Пока не признаешь, что прав — я.
Будто желая позлить ее еще больше, он, к тому же, взял и крутанулся на месте, так, что Настя судорожно вцепилась в его руки. Но и немного разозлившись, она не могла не рассмеяться. Ей стало весело и даже щекотно в животе, как на качелях.
— Ты — грубиян. — Смеясь, заметила Настя, покачав головой. — Кто бы мог подумать, что ты таким станешь. Прям, весь такой, крутой из себя. Хуже Лехи. Но сильный, это правда. И ума, как говорится, уже не надо.
Сашка нахмурился и стушевался. В его глазах появилось явно видимое огорчение.
— Прости, Насть. Я не хотел тебя обидеть. Реально. — Друг резко прижал ее к себе и начал опускать. — Просто хотел… А, ладно. Проехали! Прости, придурка, а, Настя?
Он уставился ей в глаза, крепко-крепко прижав к себе, наверное, чтоб она не убежала, пока он не добьется прощения. И чего-то ждал.
Они оба застыли.
Сашка смотрел на нее. Смотрел так, что у Насти во рту пересохло, и уже
Только ведь, не хотелось. Совсем не хотелось отходить. Наоборот. Простояла бы вот так весь остаток дня. И завтра, тоже.
— Ух, ты… — Вдруг тихо прошептал Сашка, непонятно для нее.
А потом друг медленно наклонил голову. Будто давал ей возможность отступить, отклониться. Только руки его, при этом, держали Настю за талию все так же сильно. А она все никак не могла понять, что же сейчас будет, и почему сердце колотится в самом горле.
И тут случилось это, то самое. То, чего, оказывается, ей всегда страшно хотелось, только Настя и сама не понимала.
Сашка вдруг легко коснулся ее рта своими губами, раз, еще раз, словно пробуя. Или ожидая реакции Насти.
— Ох…
Не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, она сильнее запрокинула голову и подалась навстречу этому легкому прикосновению, от которого у нее по всему телу пошла дрожь. Словно только этого и ждав, Сашка прижал ее к себе еще сильнее, и одной ладонью обхватил щеку Насти. А его губы…
Ой-йо! У нее в голове зашумело, то ли от солнца, то ли от нервного возбуждения, то ли от первого в жизни поцелуя. И было так здорово, и щекотно внутри, и жарко, и сладко. Действительно сладко, хоть и непонятно, как можно ощущать вкус поступка, движения, действия. А внутри живота так надрывно и тягуче-вязко. Но даже это — приятно.
— Стася… — Сашка отстранился, прижавшись щекой и губами к ее волосам. Глубоко вздохнул. — Кажется, мне хотелось этого с первой минуты, как я тебя сегодня увидел.
Она молчала. Настя просто не в состоянии была говорить. И его слова слышала как-то приглушенно. То ли из-за избытка ощущений, то ли из-за шума крови в ушах. Может, даже, больше ощущала по вибрации груди Сашки, к которой прижалась щекой.
— Стася? — Сашка, кажется, заволновался. — Стасечка, ты не сердишься? Стась? — Позвал он ее, осторожно коснувшись горячими губами кожи на виске.
Настя покачала головой, все еще молча. И подняла лицо, заглянув Саше в глаза. Улыбнулась, так, что, наверное, все то, что сейчас звенело внутри нее, стало видно. И открыла рот…
Но не смогла подобрать слова. Опять улыбнулась, и тихо вздохнула, решив, что, пожалуй, и не хочет нарушать словами этот обалденный момент.
Сашка ухмыльнулся, словно прочитал ее мысли. И снова поцеловал, только коротко. А потом обхватил за пояс и закружил, уже не поднимая, наоборот, прижав к себе крепко-крепко. И опять поцеловал, замерев посреди парка с ней в руках.
— Мы гулять собирались. — Наконец, напомнил он, минуты через три, когда у обоих кончился воздух в легких.
— Ага. — Хлопая ресницами и пытаясь прийти в себя, согласилась Настя. — Только мне, все равно, сначала домой надо. И бабушку Аню предупредить, и переодеться.