Хрупкое сердце
Шрифт:
— Я вижу, как вращаются колесики у тебя в голове, — сказал он, запрокидывая мою голову, чтобы смыть шампунь. — Ты не хочешь поделиться своими мыслями с классом?
— Нет, — ответила я, отплевываясь, когда мыло стекало по моему лицу.
— Упс, — легко сказал он, вытирая остатки. — Почему ты не хочешь поделиться?
— Возможно, я не из тех, кто делится, — ответила я.
— Конечно, да, — возразил он, мягко двигая мои руки по бокам, прежде чем потянуться к гелю для душа. — Ты просто не хочешь ничего о себе рассказывать.
— Что
— Мою тебя.
— Я могу сама помыться, — возразила я, делая крошечный шаг назад.
— Я знаю, — сказал он, наклонив голову, чтобы посмотреть на меня, хотя вода брызгала ему в лицо. — Но мне хотелось бы самому это сделать.
Я склонила голову набок, задаваясь вопросом, чего мне не хватало в его загадочных ответах, но снова шагнула вперед, давая ему молчаливое разрешение.
Тревор начал с моих щиколоток и двинулся вверх, не то чтобы торопясь, но и не медля. Он не пропустил ни одного места, но и не задержался. К тому времени, когда тот добрался до моих бедер, я почти вибрировала от желания, но мужчина миновал любые эрогенные зоны, пробираясь по моей спине и туловищу.
— Тебе не нравится просить о помощи, — сказал Тревор, намыливая мою руку. — Не любишь говорить о своих чувствах или слишком углубляться в них.
Я открыла рот, чтобы ответить, но снова закрыла его, когда он предостерегающе покачал головой.
— Я говорю сейчас, ты получишь свой шанс ответить позже, — сказал он, двигаясь дальше по моей руке. — Сначала меня это сбило с толку. Ты была так приветливы, когда я появился в тот первый раз. Так просто. Я принял это как должное.
— Должное? — спросила я, игнорируя его взгляд.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — ответил он. — Хватит мне мешать.
Я закрыла рот и подняла одну бровь. И не могла дождаться, когда придет моя очередь говорить. Какого черта я вообще позволяла ему командовать мной? Он был в моем доме и прервал мой проклятый душ.
— Поэтому, когда ты стала ко мне холодна, я понятия не имел, что ответить. — Он пожал плечами и печально улыбнулся. — Это было такое изменение по сравнению с тем, какой ты была в начале, что я сразу же отступил.
Мне так хотелось заговорить, но я не стала. Тревор переместил руки к моему плечу и под мышке и не колебался ни секунды, хотя я не брилась несколько дней. Я заставила себя не краснеть.
— Я еще не понял того, что ты делаешь. — Он остановился на моей ключице, затем продолжил движение. — Ты избегаешь всего личного, даже последствий секса.
— Это неправда, — возразила я, не в силах больше молчать. — Я говорила с тобой о тонне личного дерьма.
— Ты иногда писала, — признал он, кивая. — Но лично? Ни разу.
— Неправда, — возразила я.
— Назови хоть один раз.
Тревор не переставал двигать ладонями, пока очищал мою другую руку, на этот раз начиная с моего плеча.
— Мы говорили о личном, когда ты появился впервые!
— Мы говорили о Генри, — поправил
— Да, мы делали.
— Нет, — сказал он серьезно. — Мы этого не делали. Ты отмахнулась от того, как Генри причинил тебе боль, вот и все.
— Он не причинил мне боли.
— Разве не так?
— Нет.
— Тебя совсем не смутило, что он ушел от тебя?
— Нет, — решительно ответила я.
— Тебя не задело, что он ушел от Этты?
— Думаю, я уже чиста, — прямо сказала я, выдергивая свою руку из его. Я повернулась и выключила душ. — Я принесу тебе полотенце.
Я вышла из душа, но даже не добралась до полотенец под раковиной, прежде чем он развернул меня, чтобы я посмотрела на него.
— Вот о чем я говорю, — сказал он. — Ты отказываешься говорить о чем-то личном.
— Конечно, — ответила я, отказываясь отступать, хотя с нас обоих капала вода. — Меня раздражало, что он не заботился об Этте. Конечно.
— Тогда зачем притворяться, что это не так?
— Потому что это ничего не меняет, — парировала я. — Мое нытье об этом ни хрена не меняет!
— Это нормально злиться.
— Я не злюсь!
— Тогда что? — мягко спросил он.
— Мне грустно, — процедила я сквозь зубы. — Хорошо? Мне так чертовски грустно за нее.
— Это нормально — грустить об этом.
— Я знаю это, — парировала я.
— Это нормально, чтобы говорить об этом.
— Почему, черт возьми, я должна это делать?
— Потому что ты мне нужна, — ответил он, не сводя с меня глаз.
— Почему?
— Потому что я хочу заботиться о тебе.
Я усмехнулась. Ничего не могла поделать. Я сама заботилась о себе столько, сколько себя помню. Мои отец и сестра прикрывали меня? Без вопросов. Но просила ли я их о чем-то ? Никогда.
— Я забочусь о себе сама.
— То, что я впускаю тебя, не делает тебя слабой, — продолжил Тревор.
— Я никогда не говорила, что это так.
Я повернулась, чтобы схватить несколько полотенец, затем поднесла свое к лицу, дистанцируясь от него. От всего этого разговора мой желудок скрутило от беспокойства.
— Посмотри на меня, — приказал он. — Сейчас, Морган.
Я уронила полотенце, чтобы встретиться с ним взглядом. То, что я там увидела, было не тем, что я ожидала.
— Я люблю тебя.
— Нет, это не так.
— Ты всегда чертовски готова помочь всем. Я сказал тебе, что поссорился с мамой, и ты тут же смягчаешься и спрашиваешь, не хочу ли я поговорить об этом. Но как только говорю тебе, что к тебе чувствую, ты напрягаешься и меняешь тему.
— Это две совершенно разные ситуации.
— Я это понимаю, — легко согласился он, вытираясь. — Но твои реакции постоянны.
— Почему мы вообще говорим об этом? — раздраженно спросила я, потянувшись к дверной ручке.
— Потому что, — прошипел он, рукой схватив меня за запястье, — ты не позволяешь мне помочь тебе. Ты уклоняешься, как только я подхожу слишком близко.